Иван Осадчий - Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…

«Соблюдая субординацию, – рассказывает Н. И. Рыжков, – сообщили о нашем решении Генеральному секретарю. Он активно нас поддержал: „Езжайте…, на месте всё увидите“.

Честно говоря, я ждал, что он – глава партии и государства – тоже захочет полететь с нами. Но никакого такого желания он даже не высказал…

С первых же дней своего пребывания на высшем посту он усиленно лепил свой образ любимца народа. Шел к людям, говорил с ними прямо на улицах, не боялся пресс-конференций… Он умел и хотел нравиться всем…

Он так и не был в горящем Чернобыле, не приезжал „в горячие“ точки… Ни в Карабах, ни в Тбилиси, ни в Сумгаит, ни в Баку, ни в Вильнюс…

Только однажды, когда в Башкирии взорвался газопровод, протянутый рядом с железной дорогой, и взрыв унес сотни жизней… Горбачев сам вызвался лететь со мною к месту катастроф. Почему же только однажды?

К слову сказать, Маргарет Тэтчер… ни одного ЧП в Великобритании не пропустила. На месте авиакатастрофы или на расстрелянной улице Белфаста, – везде появлялась её хрупкая фигура. Её, женщины! А Горбачев во всех случаях метил в кусты, подальше от беды». (Н. И. Рыжков. Там же, с. 169, 170, 171).

Во время той майской поездки Н. И. Рыжков и Е. К. Лигачев не только всё увидели своими глазами. По предложению и решительному настоянию главы правительства было принято решение чрезвычайной важности: эвакуировать людей из 30-километровой зоны по окружности от Чернобыля. Речь шла об эвакуации из 186 населенных пунктов. Были выделены многие тысячи квартир и домов для их расселения. Было выстроено 130 больших и малых дамб на территории в полторы тысячи квадратных километров. Днепр и Припять остались чистыми. Над четвертым блоком Чернобыльской АЭС было построено фантастическое сооружение, названное впоследствии «саркофагом». Пожар в реакторе был погашен уже 10 мая 1986 года. В конце того же, 1986 года, в его гигантском теле начали работать точнейшие радиационные датчики.

Персональную, обязательную профилактику прошли пять миллионов четыреста тысяч человек. На постоянный диспансерный учет было поставлено более полумиллиона. Обо всем этом Н. И. Рыжков пишет в своей книге «Десять лет великих потрясений». (М. 1996, с. 172, 173, 178).

Тогда мы еще толком не знали, какой болью отзовется Чернобыль на завтрашнем здоровье многих тысяч белорусов, украинцев, россиян…

В самом начале горбачевского этапа было поднято множество вопросов по самым разным проблемам, накопившимся в предшествующие годы. Их решение должно было благотворно отразиться на улучшении дел в народном хозяйстве и в целом в стране.

Но принимались и такие решения, которые сразу порождали недовольство и возмущение в обществе, отрицательно сказывались и на экономике, и на социальной сфере, и на настроении людей. В их числе – антиалкогольная кампания…

Не могу и я промолчать о ней. Для ясности сразу скажу: за свою долгую жизнь я ни одного раза не испытывал желания напиться «просто так». И ни одного раза не испытывал удовольствия от выпивки.

Потому с непониманием и удивлением смотрю на тех, кто жить не может без спиртного, получает от этого удовольствие.

Да, я тоже поднимаю рюмку вместимостью в 50 граммов и выпиваю её до дна… в два приёма. Но, как правило, по причине праздничного веселья или на поминках, при встрече с друзьями после долгой разлуки или расставания с ними. Порою в таких случаях могу выпить и 150. Но, еще раз повторю, вдохновения от выпивки не получаю.

Вношу поправку. Случилось однажды исключение. Произошло это еще в советские годы. Даже точно помню когда – весной 1954-го. Находился я в сочинской «Кавказской Ривьере». В одной комнате со мной жил Саша Дьяченко – начальник геолого-разведочной партии из Сибири.

Как-то перед обедом говорит он мне: «Пойдем, прогуляемся. Здесь недалеко винный киоск. Может, там есть хорошее вино. Выпьем по стаканчику перед обедом».

Зашли в киоск, спрашиваем: «Есть хорошее сухое вино?» Продавщица: «Пришли во время. Есть непросто хорошее, а отличное вино. Редкость. Раз в году получаем двадцать бутылок. Попробуйте» – и налила нам по стакану «Хванчкары». Выпили и попросили ещё. Продавщица: «Понравилось? Я так и знала…». Налила еще по стакану и сказала: «Больше нет. И не просите».

Назад в санаторий мы шли со светлыми головами и в веселом настроении, но ноги двигались, словно на них были тяжелые кандалы. На обед мы не пошли. Пошли спать и провалялись до ужина…

Я запомнил «Хванчкару». После, где бы ни был, – спрашивал её. И находил. Но это было совсем не то. Не та «Хванчкара», о которой я рассказал. Позже, уже в перестроечные годы и после них, в нынешней «демократической» России, бутылки с надписью «Хванчкара» (и даже бочки) можно было встретить на каждом шагу. На пробу же оказывалась обыкновенная «бормотуха», как её величают «настоящие выпивохи».

Мечтая о той «Хванчкаре», я просил своих друзей из Грузии или едущих в Грузию, привезти её. Но мне разъясняли, что её производят из особого сорта винограда, который выращивается только в селе Хванчкара. Там вино производят в ограниченном количестве, поэтому купить его невозможно…

Да. Вспомнил еще, что мне в жизни довелось один-два раза попробовать «Твиши», тоже изумительное вино. Тоже грузинское, виноградное. И тоже редкость.

Где-то читал, что «Хванчкара» и «Твиши» – любимые вина И. В. Сталина. Ну что ж, не приходится удивляться: вкус у него был отменный.

Рассказываю об этом еще и потому, что вспомнил выступление Анастаса Ивановича Микояна на Всесоюзном совещании работников пищевой промышленности и торговли осенью 1953 года. В той речи он, касаясь вопросов борьбы с пьянством и долголетия человеческой жизни, рекомендовал не запрещать огульно спиртные напитки. Даже советовал в заводских столовых продавать хорошие сухие вина. Стакан такого вина не навредит ни здоровью, ни работе.

И еще. Чтобы не подумали читатели, что я «ханжа» или «рисуюсь», – скажу, что, идя в гости, всегда беру с собой бутылку армянского коньяка или «московской».

Теперь я в гости уже ходить не могу, разве что на поминки старых и близких друзей – «товарищей по оружию», которых остается всё меньше.

Но дома, кто бы ни пришел меня навестить, – на столе всегда будет «столичная», «праздничная» или коньяк. А если гость за рулем – даю бутылку с собой. Ибо веками живет в народе поговорка: «Веселье на Руси – есть питие»…

Разве что какой-нибудь сектант или стопроцентный трезвенник не отметит день рождения или не выпьет на поминках, на больших праздниках или при встрече старых друзей. В таких случаях без тостов, а значит, без крепких спиртных напитков или хорошего вина не обойтись.