Александр Стекольников - Васил Левский

Распрощавшись с Обшти, Левский в августе поехал в турецкую столицу. Но и об этой поездке, как и о первой, сохранилось очень мало сведений.

В Стамбуле знакомые Левского решили для верности поселить его у видного султанского сановника, члена государственного совета, болгарина Хаджи Иванчо Пенчовича. Когда Левский узнал, какую ему отвели квартиру, он, улыбнувшись, сказал:

— Действительно, более безопасного места не сыщешь!

Переодетый в костюм турецкого чиновника-писца, Левский в сопровождении стамбульских знакомцев прибыл на остров Халки в дом Хаджи Иванчо. Встретил его хозяин хотя и с опаской, но гостеприимно. За ужином говорили о настроениях в Болгарии, о возможности помощи из Сербии и России.

— В первый раз я сюда приезжал к единомышленникам, чтобы создать здесь комитет, а теперь к богатым патриотам за деньгами на святое дело, — сказал Левский о цели поездки. — Вы здесь в столице отвлекайте внимание турецких правителей и общественное мнение, если таковое существует в Турции, к церковным делам, а мы тем временем будем готовить народ к решительному действию.

Долго спорили: одни из присутствующих у Хаджи Иванчо стояли за освобождение духовное, другие;— политическое. И, наконец, договорились, что каждый будет работать по своему разумению, но с одной целью —избавление родины от рабства.

Через три дня, получив собранные среди болгар деньги, Левский, любезно провожаемый, покинул дом Хаджи Иванчо, чтобы на пароходе отплыть в Болгарию.

Пройдет с того дня полтора года, и гостеприимный Хаджи Иванчо Пенчович, как член чрезвычайного суда, подпишет Левскому смертный приговор...

В сентябре в Ловеч прибыл второй помощник Левского, Ангел Кынчев. Три года назад расстались они в Белграде: Левский после роспуска легии отправился в Румынию, посоветовав Кынчеву продолжать занятия в сербском военном училище.

— Послушал я тогда твоего совета, бай Васил, да учиться довелось недолго. Как убили князя Михаила, сербы изгнали из училища всех болгар.

— Знаю, знаю. А потом где был?

— Вернулся в Русе. Надо было сразу подумать о заработке, доходы моего отца-каменщика тебе известны. Знакомые устроили в казенное имение. Они же помогли поехать в Чехию, в город Табор в местное сельскохозяйственное училище. И, знаешь, на какие средства? На турецкие! Губернатору нужен был агроном для именья, он и дал деньги. Так я стал турецким стипендиатом. Сначала меня это смутило, а потом решил: на чьи бы деньги ни учиться, лишь бы учиться. А знания все равно своему народу отдам.

Пробыл Кынчев в Чехии один год — как потянуло его на родину! Панайот Хитов встретил его в Белграде и снабдил деньгами на дорогу.

— В Турну-Мэгуреле я разыскал Данаила Попова, получил от него необходимые рекомендации и вот, как видишь, в твоем распоряжении.

Левского приезд Кынчева обрадовал. Он тут же известил Данаила Попова: «Брат! С нынешнего дня Ангел Кынчев останется со мной на нашей работе до конца».

С приездом Кынчева, человека грамотного, надежного, Левскому стало легче. Быстрее пошло дело с разработкой проекта устава. К осени он был окончательно готов и разослан для обсуждения местным комитетам и Центральному революционному комитету в Бухаресте.

«Правила для борцов за освобождение болгарского народа», как Левский назвал проект устава, провозглашали целью организации:

«Общей революцией произвести коренное преобразование нынешней государственной деспотическо-тиранической системы и заменить ее демократической республикой (народоуправлением)».

«Правила» — это одновременно и устав и программа. В отличие от программы, принятой Болгарским революционным центральным комитетом в 1870 году и носящей на себе влияние либерально-просветительской группы Каравелова, Левский в «Правилах» провозглашает национальную революцию единственным путем освободительной борьбы, а главной задачей революции — установление демократической республики. Возвещая этот путь и эту цель, Левский переводил болгарское освободительное движение на новую высшую ступень.

В «Правилах» указано и средство к подъему революции и достижению ее конечной цели. Средство это — сильная, широко разветвленная революционная организация. Революционные комитеты, создаваемые по всей стране, выдвигал он той силой, которая единственно способна объединить народ, подготовить его к решительной борьбе и повести на победоносную революцию.

Освобождение становилось делом народных масс. Левский сформулировал идею подготовки народа через революционную организацию, и он же сам занялся созданием этой организации. А когда основы ее были заложены, он разработал принципы ее устройства, определил права и обязанности революционных комитетов и их деятелей.

В этом величие заслуги Левского в развитии болгарского национально-революционного движения.

Размножив устав, Левский повез его для обсуждения в местные комитеты. Взял он с собой и обоих помощников. Путь их лежал из Ловеча через Стара Планину в Среднегорье и на просторы Фракии. Кынчев по поручению Левского изучал топографию городов и горных проходов, снимал чертежи стратегических мест.

Вернулись они в Ловеч поздней осенью. Поездка дала многое. Комитетские деятели высказали свое мнение о проекте устава, одобрили его; Кынчев привез ценные материалы для составления карт районов будущего восстания. И только Обшти был недоволен. Левский все еще остерегался посвящать его во все тайны. Раздраженный честолюбец по возвращении в Ловеч упрекал Левского на собрании: «Мы не слуги его. Если так будем ходить с ним еще пятьдесят лет, то и тогда ничего не добьемся. Каждый должен ездить по комитетам и работать самостоятельно».

В этом весь Обшти с его самостийностью, желанием быть впереди. Он только что вступил в дело, а уже претендовал на первые роли.

Заканчивался еще один год великого труда и пламенного горенья. Известность Левского росла. Его знали в одинокой хижине горца и в больших городах. Его имя одни произносили с любовью и уваженьем, другие —со страхом и злобой. И только равнодушных не было возле него.

Хорошие, сильные строки о чувствах, пробуждаемых его именем в народе, оставил болгарский писатель Тодор Влайков. Еще будучи мальчиком, он слышал рассказ старшего брата в кругу своих сверстников о том, как учитель иногда поручал ему написать под диктовку письмо о торговых делах какому-то турку по имени Аслан Дервишоглу. Написав, брат вопросительно смотрел на учителя: зачем, мол, это ему заниматься торговлей да еще с турком? «Тебе пока не понять этих дел, — отвечал учитель. — Придет время, ты все узнаешь. А сейчас... молчок!»

«Кто же мог быть этот Аслан Дервишоглу?— спросил с любопытством кто-то из товарищей брата.