Иван Свистунов - Из боя в бой

За несколько дней!

Ударные группировки Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов за три дня продвинулись на 30–40 километров.

Войска генерала Рокоссовского, преследуя 5, 10 и 11-ю танковые дивизии, дивизию СС и 35-ю пехотную дивизию противника, заняли Истру.

Немецко-фашистская армия впервые за всю вторую мировую войну, которую она начала 1 сентября 1939 года, потерпела сокрушительное поражение.

На всю жизнь останутся в памяти К. К. Рокоссовского эти суровые тревожные дни. И не иссякнет чувство признательности к героическим советским солдатам, в неимоверно трудных условиях отстоявшим Москву. Он всегда будет преклоняться перед их мужеством и стойкостью, свято чтить память героев, отдавших жизнь за Родину.

Эти чувства с новой силой вспыхнут в нем в день захоронения в Москве останков Неизвестного солдата…

Снова был декабрь, морозный, снежный, как и 25 лет назад. Вскрывали братскую могилу, чтобы призвать на бессрочный посмертный пост одного из погребенных в ней безымянных героев минувшей войны.

Бьется на ветру боевое воинское Знамя, овеянное славой в боях под Москвой. А по обе стороны Ленинградского шоссе, словно в почетном эскорте, выстроились березы. Кивают, кивают ветвями, посеребренными инеем, кланяются.

— Слава тебе, воин, защитник, герой!

Вот и площадь Белорусского вокзала. Улица Горького. Манежная площадь. Алые флаги с траурными лентами на Манеже, на старом здании Московского университета, на Историческом музее, на Музее Владимира Ильича Ленина…

К Александровскому саду, к месту своего вечного захоронения, прибыл Неизвестный солдат.

Маршал Советского Союза Константин Константинович Рокоссовский приехал минут за двадцать до начала траурного митинга. Предстоящее выступление волновало его. К северу от столицы, в районе станции Крюково, в ноябре — декабре сорок первого года сражалась его армия. Вероятно, в гробу на лафете лежат останки его солдата, его однополчанина… Горькая, никогда не утихавшая боль об утратах и потерях тех дней с новой силой сжала сердце.

Бессильны годы, бессильно время перед величием и жгучим накалом битвы за Москву. Озверелый натиск гитлеровцев, опьяненных возможностью такой, казалось, близкой и такой вожделенной победы. И твердый, как клинок, приказ Родины: «Стоять насмерть!»

Выстояли!

Начался митинг. Слово предоставили Рокоссовскому.

— Много, очень много солдат, сержантов, старшин, офицеров и генералов, — сказал он, — не дошло с нами до Берлина и Эльбы. Но они навсегда останутся в сердце народа. Пусть и эта могила у Кремлевской стены будет вечным символом беззаветного служения любимой Советской Родине, памятником всем известным и неизвестным героям, отдавшим жизнь за наше правое дело.

…Ветераны войны сняли с орудийного лафета гроб и бережно понесли в Александровский сад, к Кремлевской стене. Под троекратный артиллерийский салют опустили его в могилу. Первые комья московской земли упали на крышку…

С плиты сняли покрывало. На ней надпись:

ИМЯ ТВОЕ НЕИЗВЕСТНО

ПОДВИГ ТВОЙ БЕССМЕРТЕН

ПАВШИМ ЗА РОДИНУ

1941–1945

В середине января 1942 года Верховное Главнокомандование поставило перед командованием 16-й армии задачу овладеть Сухиничами. В своем напутствии командующий войсками Западного фронта Г. К. Жуков сказал К. К. Рокоссовскому:

— Надеюсь, что вы вскоре донесете мне об освобождении Сухиничей.

Под Сухиничи прибыл штаб армии во главе с генералом Рокоссовским, — дивизии пока оставались те же, что сражались на этом участке фронта в составе 10-й армии. Рокоссовскому предложили решить задачу трудную и сложную: гитлеровцы превратили Сухиничи в мощный узел обороны, приготовились в нем перезимовать, собраться с силами для будущих боев.

Командование 16-й армии, и прежде всего ее командующий К. К. Рокоссовский, член Военного совета А. А. Лобачев, начальник штаба М. С. Малинин, начальник артиллерии армии В. И. Казаков, начальник бронетанковых войск Г. Н. Орел и другие боевые помощники командарма начали сразу же знакомиться с войсками, стоящими под городом. Приводили их в порядок, старались по возможности укомплектовать людьми сильно поредевшие во время наступательных боев полки, обеспечить их боевой техникой и боеприпасами, вдохнуть наступательный дух. Работники штаба налаживали связь, организовали разведку противника и местности, получали сведения, нужные для выполнения боевой задачи — овладеть Сухиничами.

Посещая дивизии, Рокоссовский ощутимо почувствовал, что его знают в войсках, что имя его знакомо солдатам, что с его приездом на этот участок фронта бойцы и командиры связывают свои надежды на успех предстоящих боев.

Возникла мысль: если его имя знают в войсках, то, возможно, и противник наслышан о 16-й армии и генерале Рокоссовском? Естественно, командование гитлеровских войск будет озабочено, узнав о прибытии под Сухиничи командующего другой армией. Нельзя ли использовать этот, так сказать, психологический фактор? Пусть противник думает, что штурмовать город Сухиничи явился не только генерал Рокоссовский, не только его штаб, но и вся отличившаяся в боях под Москвой 16-я армия.

Странное указание было передано в те дни всем дивизиям и полкам: в открытых переговорах по радио и по всем линиям связи почаще называть 16-ю армию, без стеснения указывать фамилию командарма генерала Рокоссовского, называть побольше номеров дивизий и частей, которые, дескать, готовятся штурмовать немецкий гарнизон Сухи-ничей.

— Шестнадцатая движется к Сухиничам!

— Рокоссовский приехал!

Имя командарма звучало в эфире, неслось по проводам связи:

— Рокоссовский!

— Рокоссовский!..

В ночь на 29 января войска заняли исходные позиции.

Выдвинулась на линию огня артиллерия.

На НП прибыл Константин Константинович Рокоссовский, чтобы лично руководить боем.

До начала артиллерийской подготовки оставалось несколько минут.

Неожиданно командарму доложили:

— Бросая технику, склады, боеприпасы, гитлеровцы в панике бегут из Сухиничей.

Быть не может! Почему враг, окопавшийся в городе, превративший его в крепость, с такой яростью оборонявшийся, вдруг без боя бросает все и бежит?

Рокоссовский приказал проверить странное донесение. Оно подтвердилось. Гитлеровские войска действительно покинули город. Даже не успели его заминировать, что обычно делали в таких случаях.

Тогда Рокоссовский перенес свой КП в город и связался с командующим Западным фронтом генералом армии Г. К. Жуковым.

Доложил:

— Гитлеровцы сегодня ночью без боя покинули Сухиничи.

Трудно было поверить в такую новость. И Жуков не поверил:

— Быть не может!