Марлена Зимна - Высоцкий, которого мы потеряли…

— В каком смысле — иначе?

— Просто он везде очень разный. Абсолютно разный. Это невероятно. И в спектаклях он гениально перевоплощался. Ведь Галилей, Маяковский и поэт военного времени — это очень разные роли. Он, конечно, каждого из этих персонажей наделял своми чертами, оставаясь именно самим собою (его личность производила сильнейшее впечатление, независимо от того в какую одежду он переодевался, чей костюм надевал — балахон ли, шинель ли), но вместе с тем он был в каждой из этих ролей очень разным, каждого из этих персонажей наделил очень индивидуальными чертами, своими, но и присущими только данному герою. Я не театровед, возможно, мне это трудно выразить. Но надеюсь, Вы понимаете, что я имею в виду.

— Конечно, я Вас прекрасно понимаю. Более того: я с Вами полностью согласна. Вы сказали про шинель и про спектакль "Десять дней, которые потрясли мир", но одновременно Вы упомянули роль "поэта военного времени". Может быть, Вы имели в виду спектакль "Павшие и живые"?

— Да, именно в этом спектакле я его снимал.

— В спектакле "Павшие и живые"?! Вы ничего не путаете?

— Нет, что Вы. Я, конечно, пожилой человек, но на память не жалуюсь. К тому же, я прекрасно помню весь отснятый материал. "Десять дней, которые потрясли мир" — это совершенно другой спектакль. Я его тоже видел. Но роль поэта Владимир Высоцкий играл в спектакле о поэтах Второй мировой войны. Именно в этом спектакле я его снимал. Он играл там, кстати, даже Гитлера. Вот это было перевоплощение! Так что я ни в коем случае не мог перепутать этот спектакль с ролью революционного матроса.

— Просто то, что Вы говорите настолько удивительно…

— Почему же? Разве на Таганке никто не снимал? Снимали, по-моему, многие. И советское телевидение снимало. И именно в шестидесятые годы. Это я точно знаю.

— Никто не снимал Владимира Высоцкого именно в спектакле "Павшие и живые". Нет никакой видеосъёмки, запечатлевшей В. Высоцкого в роли Михаила Кульчицкого, или в роли Гитлера…

— Да, да, я вспомнил! Совершенно верно, этого поэта звали Кульчицкий! Кстати, Владимир Высоцкий там ещё и Чарли Чаплина играл! И тоже очень здорово! В этом спектакле и в спектакле "Десять дней, которые потрясли мир" он играл нескольких персонажей.

— Вы помните, когда Вы сжимали спектакль "Павшие и живые"? Я имею в виду хотя бы месяц. Дату Вы, наверно, не помните…

— Вы знаете… Я хорошо помню, что была тогда осень. Но какой именно месяц… Гм… Да вот что я вспомнил! Вы же запросто сможете определить дату. Вы занимаетесь этим профессионально. Изучаете жизнь Владимира Высоцкого. Я не помню дату, но вспомнил, что это был не совсем обыкновенный показ спектакля. Это было что-то вроде юбилея. Это был спектакль номер 100.

— Сотый спектакль "Павшие и живые"?

— Да, я снимал именно на сотом спектакле. Так что, исходя из этого, Вы, наверно, без труда сможете определить дату. Это, наверно, ще-то зафиксировано, в каких-то хрониках.

— Сотый спектакль был показан 14-го сентября 1967 года.

— Вот видите, Вам даже искать не нужно. Похоже, это и вправду был сентябрь, потому что я был одет ещё не так тепло, как, скажем, в октябре.

— Гитлера и Чаплина играл именно Владимир Высоцкий, да? Тогда это точно был сотый спектакль. Потому что в том же 1967-м году эти роли играл и Николай Губенко. Но если Вы помните, что их играл тогда В. Высоцкий, это ещё один аргумент в пользу сотого спектакля.

— Играл именно Высоцкий. И это был именно спектакль номер 100. Там такая песня была… Она мне почему-то безумно понравилась. Я её тоже снял. Не знаю, смогу ли я вспомнить название. "О десяти ворчунах"? Вот видите, как только я пытаюсь хоть два слова сказать по-русски, у меня ничего не получается.

— Зонг о десяти ворчунах. "Собрались десять ворчунов, / Есть чудаки везде ведь, / Один сказал, что Геббельс врёт — / И их осталось девять…"

— Да, именно эта песня!

— Именно её Вы сняли?

— Да, и другие сцены из спектакля. Высоцкого в роли Гитлера. И в роли Чарли Чаплина. Стихи. И ещё аплодисменты после спектакля.

— Но весь спектакль Вы не сняли?

— Нет, я не намеревался снимать весь спектакль. Снимал отдельные куски.

— Скажите, пожалуйста, сохранилась ли Ваша съёмка?

— Вы знаете, Марлена, вероятно, она сохранилась. Но для этого мне пришлось бы перекопать весь архив. Увы, для этого у меня совсем нет сил. Вот если бы Вы приехали и сами всё проверили…

— В Копенгаген? К сожалению, это не так просто.

— Нет, не в Копенгаген, а в Сандвиг.

— Сандвиг? Это… это город на острове Борнхольм?

— Да.

— Это недалеко от нас… Я живу в городе Кошалин. На северо-западе Польши, на Балтийском побережье. Почти рядом с нашим городом — город Колобжег. Порт Колобжег. Оттуда регулярно ходит паром на Борнхольм.

— Вот видите, мы с Вами в принципе соседи.

Кстати, Тэрк Хакстхаузен родом из Норвегии. Родился в Осло. Во время Второй мировой войны бежал из оккупированной Норвегии в Швецию. В конечном итоге местом его проживания стала Дания. Впрочем, он её часто надолго покидал. Путешествовал не только в Россию и в Узбекистан, но и в другие страны. В 1970-м году прибыл в Восточную Африку, где провёл шесть лет.

К сожалению, на Борнхольм я в 2011-м году не поплыла. Не попала я туда и в начале следующего 2012-го года. По целому ряду причин. В частности, по причине того, что отдавала себе отчёт в стоимости технической стороны дела. Ведь найди я в частом архиве желанную съёмку, мне пришлось бы скопировать её с 16 мм пленки на цифровой носитель. Тэрк Хакстхаузен считал, что подобную операцию нужно провеет в профессиональной студии, которая одновременно отреставрирует плёнку. Оцифровка и реставрация, вместо одной только оцифровки, была бы не столь пугающей перспективой, если бы речь шла о реставрации одной плёнки. Но ведь Т. Хакстхаузен не имел понятия, в какой из коробок хранится интересующий меня материал. Иными словами, в первую очередь пришлось бы отреставрировать очень большое количество фильмов на 16 мм пленке, разумеется, за счёт нашего музея. Требование, чтобы эту работу выполнил за свой счёт сам режиссёр, было бы по меньшей мере бестактным. Отснятого материала было так много (не только короткометражных фильмов, но и съёмок, не вошедших ни в один из них), что один только просмотр всего, что не было описано и могло скрывать интересующий нас материал, занял бы очень продолжительное время. Времени же, как оказалось, Тэрку Хакстхаузену отпущено было совсем немного. Всего ничего. 22-го марта 2012 года его не стало. И я так и не добралась до Сандвиг (Sandvig). Получив из Дании известие о кончине режиссёра, я предприняла, конечно, попытки разыскать съёмку "Павших и живых" с помощью людей, в руки которых попал архив Т. Хакстхаузена. Но эта задача оказалась ещё сложнее предыдущей. Тем не менее мы, конечно же, продолжаем поиски. И точку в этой истории ставить ни в коем случае не собираемся.