Ромэн Яров - Творцы и памятники

Герр Гютте молчал. Ему нравился подход профессора, его рассуждения. Конечно, без теории вряд ли можно придумать что-нибудь стоящее. Но, с другой стороны, сомнительно. В Германии много заводов сельскохозяйственного машиностроения; они выпускают разнообразную продукцию. Где и разрабатывать теорию, как не там. А чем располагает господин Горячкин? Сараем, в котором стоят образцы присланных на испытание машин, да небольшой слесарно-механической мастерской.

— Вижу, вы сомневаетесь, — угадав мысли Гютте, сказал Горячкин. — Я мог бы здесь, на дорожке, палочкой нарисовать схематический чертеж вашего плуга, показать направление действующих сил — и вы бы, пожалуй, мне поверили. Но слепой вере нет места в науке. Только опыт, только эксперимент!

Профессор быстро зашагал к зданию. Герр Гютте — старый солдат, плечи развернуты, шаг широкий, прямой — еле поспевал за ним. Вошли в дом. Пахло свежей краской. Новые доски пола пружинили под тяжелой поступью приезжего. Не доделали пол, не довели до конца простую работу! Герра Гютте снова охватили сомнения.

— Осторожно, не зацепитесь, — предупредил профессор. — Здание еще только достраивается. Прошу сюда.

Он распахнул дверь — и гость застыл на пороге. Вдоль стен шли стеллажи, а на них приборы, приборы, приборы…

— Люблю конструировать, — сказал Горячкин. — Пожалуй, лучшие мои часы — это те, которые я провожу за чертежной доской. Но я не разрешаю себе заниматься проектированием сельскохозяйственных машин — их и так слишком много. Я проектирую приборы, потому что они позволяют проводить всесторонние измерения, а без этого нет науки. Мы создали здесь более тридцати приборов. Вон динамометр, с помощью которого я измерял качество вашего плуга. Его погрешность — всего лишь три процента… Я объясню вам устройство приборов, которыми пользовался при работе над вашим плугом, и методы испытаний. А вы уж тогда сами решите, стоит выпускать плуги, образцы которых вы привезли, или нет

Через несколько часов герр Гютте поднял голову от листов бумаги, исчерченных рукой профессора.

— Достаточно, господин Горячкин. Я убедился в вашей правоте. Немедленно сообщаю в Германию о результатах испытаний. Мы подготовили к выпуску еще один тип плугов — не будет ли господин профессор настолько любезен испытать и их образцы?

— Почту за честь, — сказал Горячкин.

Лето 1919 года. Все сместилось, все пришло в движение. Грохот сталкивающихся нового и старого миров слышен на всех континентах. Казалось бы, что может быть дальше от политических перемен, чем тот мир, в котором живет профессор Горячкин? Пахать, сеять, убирать урожай люди должны при любой власти. Вопрос лишь в том, как это раньше делалось з России и как будет теперь. Вождь нового государства говорит: «…Наша обязанность и долг… самое отсталое производство, земледельческое, сельскохозяйственное, поставить на новые рельсы, чтобы его преобразовать и превратить земледелие из промысла, ведущегося бессознательно, по старинке, в промысел, который основан на науке и завоеваниях техники…»

Профессор Горячкин всегда был далек от политики. Но то, о чем говорит Ленин, ему хорошо известно, и ему ли, сыну, внуку и правнуку крестьянина, самому так близко стоящему к земле, не понимать крестьянских нужд? И поэтому все его симпатии на стороне революции.

Очень скоро после Февральской революции Московский сельскохозяйственный институт стал вновь называться Петровской сельскохозяйственной академией, как то было до 1890 года, когда по распоряжению царя академия — рассадник бунта и крамолы — была закрыта. В обратном переименовании выразилась ненависть студентов к свергнутому царскому режиму. Василий Прохорович Горячкин возглавил академию. Он стал председателем совета профессоров, а вскоре и ректором.

Летний день близится к концу. Запах трав врывается в открытое окно; солнце садится. Косые его лучи освещают домашний кабинет профессора. Вспыхивает золото на корешках книг, выстроившихся вдоль стен. Хорошо издавали книги! Толстые переплеты, четкие, рельефные тиснения. Куда до этой роскоши той скромной книжке, что профессор держит в руках! Серая бумажная обложка, хрупкие листы со слабо пропечатанными буквами. Но профессору она дороже самых великолепных изданий. Это плод бесчисленных опытов, размышлений и наблюдений, итог многолетнего труда, завершение обширного этапа жизни. «Земледельческая механика». Крепкие пальцы профессора держат книгу, в которой изложен курс новой, ранее не существовавшей науки — теории сельскохозяйственных машин. Конечно, это еще не черта, подводящая все итоги, это только один итог. Наконец-то появилась теория. Теперь можно приступать к самым широким и обширным практическим действиям, на которые раньше и рассчитывать было нельзя.

Двадцатые годы!.. Василий Прохорович по-прежнему преподает в институте, по-прежнему выходят в свет его новые труды. Но если раньше работа его этим почти исчерпывалась, то теперь — это всего лишь часть: профессор Горячкин занят делом огромной государственной важности. Близка коллективизация, а в стране миллионы самых разнообразных сельскохозяйственных орудий. В коллективном хозяйстве такой пестроты быть не может. Предстоит огромная работа по замене всего этого невообразимого количества. Несколькими наиболее подходящими типами. Нужна стандартизация. Конечно, одному человеку такая работа не под силу. Но за долгие годы профессор воспитал множество учеников, и вместе они двинут это дело самым широким фронтом. Но только как быть с производственной базой? Старая машиноиспытательная станция теперь явно мала для той работы, которую предстоит проделать. А какой она казалась большой пятнадцать лет назад, когда только-только удалось добиться ее открытия? С какой радостью перетаскивали тогда сюда из тесных институтских кабинетов книги, приборы, оборудование! И на всех хватило места. А теперь! Создано много типов новых сельскохозяйственных машин и орудий, и каждый из этих типов нужно исследовать, довести, улучшить.

Думалось, станции этой быть да быть. Но вот и окончен срок ее существования, как центра экспериментальных работ. Надо открывать новое исследовательское заведение, неизмеримо более обширное по своим масштабам.

Задача эта оказалась не из самых трудных, и уже 18 декабря 1928 года было подписано правительственное постановление о создании Всесоюзного научно-исследовательского института сельскохозяйственной механики. А профессор Василий Прохорович Горячкин назначен первым ее директором.