Питер Керр - Зима в раю

Я упал обратно на стул. Моя голова кружилась. Элли лукаво опустила глаза, принимая продолжающиеся аплодисменты, и на ее губах играла легкая удовлетворенная улыбка.

Я же не знал, куда деваться от смущения, и нервно теребил галстук, когда привстал в полупоклоне в ответ на восторженные вопли с других столов:

– VIVA EL AMOR! VIVA LA PASIÓN! VIVA-A-A! [155]

– Oy! Bravo, señor! – воскликнул наш официант и, ухмыляясь от уха до уха, шлепнул меня по спине. – Говорят, что у вас, británicos , не такая горячая кровь, как у нас, латинян, но что я могу сказать? Вы показали моему брату, как это делается. И смотрите-ка – вы порадовали даже мою madre !

Я рискнул кинуть быстрый взгляд на его мать, и клянусь: она подмигнула мне, склонив голову в мою сторону, словно кокетливый ястреб-перепелятник, и подняла свой стакан с gaseosa в немом тосте. Я поскорее отвернулся. Черт, эта женщина овдовела уже целую прорву лет назад!

– Эй! А ваш муж-то – caballero , который умеет обращаться с señoras , нет? – сказал официант, обращаясь к Элли и делая кулаком осторожные движения вверх. – Это все волшебный эффект улиток и чеснока. Они делают мужчин очень atractivo [156]– придают им mucha atracción sexual, sí ? [157]

– Хм, если только в глазах улиток, – пробормотала Элли, помахивая перед носом рукой.

Все еще улыбаясь, официант поставил на наш стол чашки с кофе, а также два стаканчика и пару бутылок с ликером зеленого цвета, в котором росло нечто вроде деревец бонсай.

– Прошу вас, отведайте нашего знаменитого майоркского ликера « Hierbas». Он взял свой аромат от диких горных трав, помещенных в бутылку. Тут ромашка, розмарин, фенхель. Я принес вам две разновидности ликера – сладкий « Hierbas » и сухой, но для меня лучший способ пить их в смеси пятьдесят на пятьдесят – meech-y-meech , как говорят на Майорке. – Затем, опять подмигнув Элли, он прошептал: – « Hierbas » обладает многими магическими свойствами, señora. Одни говорят, что это эликсир жизни; другие используют его как репеллент; но самое importante … un afrodisiáco potente, un afrodisiáco irresistable, eh ! [158]

– Невесте вашего брата остается только сожалеть, что семь месяцев назад он не дал обет отказаться от употребления caracoles и « Hierbas» , – не удержалась от замечания Элли.

– У вас есть дети, señores ? – спросил официант, тщательно отмеряя в наши стаканы равные количества « Hierbas» из обеих бутылок.

– Sí , два сына, – ответила Элли. – Dos hijos.

– Только dos hijos ! О, señora! И это с таким amoroso [159]мужем, как ваш? Но ведь лучше иметь familia grande [160], как у всех нас, mallorquines , – много-много сыновей, чтобы они содержали вас, когда вы состаритесь, нет? И думаю, что это еще может случиться – теперь, когда señor полакомился caracoles с all-i-oli и « Hierbas». Sí, sí – es inevitable! [161]

– И не забудьте кролика, – сухо вставила Элли.

– Absolutamente! – подхватил официант. – Вы уже думаете как настоящая mallorquina! Sí , употребление gazapo сделает señora очень… э-э… очень productiva , очень fértil [162], нет? О-хо, amigo , – прорычал он и ткнул меня в плечо локтем, – повезло вам, что ваша жена ошиблась, заказывая gazpacho. Никогда не слышал ни о каких подвигах muchacha [163]после тарелки холодного супа. Но кролик? Oiga! [164]Кролик – совсем другое дело, señor.

– Что ж, за здоровье! – воскликнул я, чтобы поскорее сменить тему разговора: глаза Элли снова грозно сузились, и надо было во что бы то ни стало остановить бестактного официанта.

– Salud, señores [165], и muchos bambinos, eh! [166]Я оставлю вас наслаждаться « Hierbas» , наливайте себе еще.

– Вы слишком любезны, – сказала Элли с каменным лицом.

– Нет, нет, señora. Таков местный обычай. Salud!

– Salud! – пропела хором семья, поедающая paella за соседним столиком, и побитая половником бабушка в том числе.

– MUCHOS BAMBINOS! – крикнула нам мать жениха.

– Слава богу, что он оставил нам выпивку, – выдохнул я и попробовал пахнущую анисом жидкость. – После такого испытания мне потребуется немало успокоительного. Какого черта ты устроила такую глупую выходку? Господи, ты меня так сконфузила перед всеми. Смотри, я до сих пор весь трясусь, как осенний лист на ветру!

Элли давилась от смеха. Она не могла даже слова вымолвить.

Пока жена приходила в себя, я залпом выпил еще две copitas [167]со смесью обоих « Hierbas» , после чего негромко заметил, что сейчас нам самое время удалиться незаметно, поскольку все остальные клиенты ресторана вновь вернулись к непринужденной послеобеденной болтовне.

Приглушенным голосом я попросил официанта принести счет, заплатил ему как можно скорее, после чего мы тихо поблагодарили его за гостеприимство и щедрость.

Моментально догадавшись о наших мотивах, он принял заговорщицкий вид и зашептал мне на ухо:

– De nada [168]. Мне было очень приятно вас обслуживать, señor.

Я пожал ему руку и крадучись, на цыпочках, повел Элли к выходу. У двери я осторожно потянул на себя ручку и, боясь оглядываться, отступил в сторону, чтобы пропустить вперед жену.

– OLÉ! [169]– грохнуло у нас за спиной.

Я подскочил и обернулся. Наш якобы сочувствующий официант стоял посреди ресторана и дирижировал прощальным хором:

– ADIÓS, DON JUAN… ADIÓS!.. VIVA EL AMOR!.. VIVA CASANOVA-A-A-A! [170]

– Знаешь, Элли, может, ты была права насчет большой испанской семьи, – сказал я, когда мы проделали уже полпути домой. – Официант заставил меня задуматься об этой их теории о множестве сыновей, которые будут заботиться о стариках-родителях. Хм… Определенно в этом что-то есть. Идея мне нравится.

Элли хранила многозначительное молчание.

– Слушай, а почему бы нам и дальше не придерживаться формулы «Когда ты в Риме, поступай как римлянин»? – настаивал я. – Я уже получил все необходимое в виде улиток, all-i-oli и « Hierbas» , так почему бы не воспользоваться этим? – Я одарил жену сладострастной ухмылкой. – Что скажешь, если сегодня мы отправимся в постельку пораньше, а перед этим я выпью того червячно-апельсинового сока, что ты сделала утром, так, на всякий случай?

Элли иронично фыркнула, но когда и впрямь наступило время отходить ко сну, она стала поддаваться первобытному зову природы – очарованная, должно быть, неотразимым ароматом чеснока, аниса и апельсинов, исходящим от меня.

– Ладно, донжуан, – протянула она лукаво, – давай посмотрим, на что способны местные улитки.

– Я знал, что ты в конце концов выйдешь из своей ракушки, дорогая, – прошептал я хрипло и подкатился к ней настолько сексуально, насколько позволял комковатый матрас. – Bésame mucho [171].

Да, волшебные ингредиенты действительно работали! Я даже стал нашептывать супруге по-испански сладкие пустячки… и какая разница, что это была лишь строчка из старой песни? Я превратился в настоящего страстного любовника, а ведь я еще даже не начал стараться.