Николай Кочин - Кулибин

Правительственную комиссию по испытанию машины возглавлял губернатор Руновский. На имя графа П. А. Строганова послал он заключение, в котором признает судно «обещающим великую выгоду» государству и отмечает при этом «отличное усердие и рвение Кулибина» к своему делу. Кулибину было выдано свидетельство об изобретении. После этого он поставил судно у берега и предоставил возможность его осматривать и опробовать кому угодно. Особенно он рассчитывал на внимание купечества. Но никто из купцов не хотел переходить с бурлацкой тяги на машинную. На это были свои специфические причины, коренящиеся в социально-экономическом и политическом строе страны того времени, о чем и скажем ниже.

Судно стояло у берега и гнило, а на Волге, как и встарь, бичевою тянули судна и раздавалась над ширью Волги бурлацкая песня, «подобная стону».

В 1807 году по распоряжению губернатора Кулибин передал судно на хранение городской думе под расписку.

Дальше дело протекало так.

Кулибин передал чертежи в министерство внутренних дел. Граф В. П. Кочубей отослал их товарищу министра морских сил, «с тем чтобы он приказал искустным в строении судов ведомства его чиновникам оные во всех частях рассмотреть и сделать заключение как в отношении выгод против других речных судов, одинокий груз подымающих, так и в рассуждении удобности в постройке и возможности в починке без дальнего искусства».

Однако в пучинах бюрократических ведомств чертежи Кулибина сразу начали тонуть. Министерство морских сил отказалось дать заключение по изобретению и потребовало дополнительных сведений: как судно будет управляться, каковы его грузоподъемность и скорость по сравнению с расшивами и пригодно ли оно под паруса. Кулибину возвращают чертежи. Он выполняет эти требования, трудится еще пять месяцев и возвращает министру чертежи с «особенно подробными описаниями» и со специальной запиской: «Обоснование экономической выгодности эксплуатации на Волге машинных судов».

Материалы рассмотрены были Адмиралтейств-коллегией, которая изложила свое заключение в записке на имя П. В. Чичагова — министра военных и морских сил. Свиньин утверждает, что будто бы заключение писал крупный инженер своего времени Деволянт [73] Деволянт — талантливый и неутомимый инженер из голландских дворян, приехавший служить в Россию и много сделавший для нее. В свое время он состоял в должности первого инженера южной армии Суворова. Он руководил постройкой крепостей, составлял планы новых городов (Новочеркасска, Николаева), устроил порт, потом город Одессу на месте, только что отнятом у турок. Вообще он много содействовал укреплению наших границ и соединял с выучкой инженера огромное понимание военного искусства. В 1797 году Павел уволил Деволянта, потому что его ценила Екатерина II. Однако в 1799 году, с образованием «водяного департамента», ему дали большую должность. В течение десяти лет он управлял всеми предприятиями Днестра, Немана, Оки и Волги; кроме того, много содействовал улучшению сухопутных дорог, был автором бесчисленных проектов. .

Деволянт рассмотрел проект Кулибина и его не одобрил. Может быть, здесь играло роль распространенное даже у лучших иностранных инженеров недоверие к русским самородкам из народа, берущимся за работы, которые, по мнению этих инженеров, доступны лишь людям их круга. Деволянт не верил в экономическую выгодность судов Кулибина на Волге и сомневался в их ходовых свойствах.

Стоимость рабочей силы, говорил он, есть величина непостоянная, а потому и подсчеты Кулибина о прибыли, которую дадут суда, гадательны. Необходим будет дорогой ежегодный ремонт судов по причине сложности механизма водяных колес. На каждом судне нужен будет механик. Из-за бурь и мелей на Волге суда эти будут часто ломаться и т. д. Свиньин утверждает, что на все эти пункты есть опровержение Кулибина, и приводит текст этих возражений. Однако, как указывает Дормидонтов, возражений этих на экземпляре отзыва Адмиралтейств-коллегии от 31 октября 1807 года нет. Кроме того, и самый текст замечаний Деволянта, приведенный Свиньиным в своей книге, несходен с подлинным. По-видимому, вое это биограф выдумал или изложил по непроверенному устному источнику.

Во всяком случае, при бюрократической изощренности чиновникам ничего не стоило дискредитировать изобретение и отклонить его.

В наше время в одном из архивов, наконец, было найдено заключение, подписанное Валимом фон Дезиным. В заключении эти мотивы, по которым отклонено изобретение, точно и ясно изложены. Там говорится, что машинное судно Кулибина не выигрывает в скорости по сравнению с судами, водимыми бурлаками, и что судна Кулибина не грузоподъемнее прежних судов. Мотивы эти, конечно, только мнимо серьезны. Изобретение, высвобождающее людей из-под лямки и ярма раба, уже этим самым экономично и гуманно.

Гуманный довод, впрочем, только раздражал закоренелых крепостников. Но мотивы чиновников отпали бы при ознакомлении с судном на месте. Но военно-морской министр П. В. Чичагов не захотел послать в Нижний Новгород специального человека для проверки заключения чиновников Адмиралтейств-коллегии. Отметим при этом, что чиновники Адмиралтейств-коллегии сознательно замолчали чисто техническое выполнение изобретения. Специалист нашего времени Н. К. Дормидонтов, изучивший этот вопрос, пришел к выводу, что машинное судно Кулибина является для своего времени совершенным с технической точки зрения. Вот почему и причины для отклонения изобретения напрасно мы будем искать в его технических изъянах.

Сохранилось обращение изобретателя к «почтенной публике»: «Механик Кулибин имеет честь предложить почтеннейшей публике… способы, чтобы на Волге реке суда, называемые расшивами, ходили с разным грузом против течения воды, помощью машины, действующие стремлением речным с меньшим числом работных людей». Дальше рассказывается история опробованного судна и выгоды, от него проистекающие. Ход его не уступает расшиве, а людей оно требует вдвое меньше. Судно находится в Нижнем Новгороде, и «все желающие пользоваться таковым изобретением могут оное видеть, скопировать чертежи и списывать копии» в губернском правлении. Очевидно, отчаявшись в том, что государство использует его изобретение, и видя свое детище без толку у берега, Кулибин рассчитывал на отклик общественности или поддержку мецената. Такого отклика не последовало. Судно продолжало гнить на воде.

Дело кончилось тем, что граф Кочубей приказал городской думе через губернатора Руновского взять судно на хранение «впредь до повеления, дав механику Кулибину в приеме оного надлежащую расписку». Судно хранилось несколько лет, потом было истреблено.