Анатолий Тарасов - Хоккей. Родоначальники и новички

Капитан команды по-настоящему вступает в дело в самые сложные моменты важных матчей, когда надо переломить ход борьбы. Такие моменты случались в золотую эпоху Чернышева – Тарасова довольно редко, потому что советская сборная обычно побеждала убедительно, ведя в счете по ходу поединка. Однако хорошо помню и те эпизоды, когда требовалось встряхнуть коллектив, мобилизовав его на исправление неблагоприятных обстоятельств. Анатолий Владимирович подходил ко мне по пути в раздевалку и негромко произносил: «Борис, давай поднимай команду!» А подождав пока игроки переведут дух, обращался с пламенной речью: «Не все из вас еще вылезли из окопов!..»

Кипучая натура не позволяла ему ни на день оставаться спокойным и удовлетворенным текущим состоянием команды. Ему претило благодушие и в коллективе. Для повышения «тонуса» Анатолий Владимирович выбирал жертву среди игроков, находил повод для нареканий в его адрес и соответствующего провинности наказания: чтоб остальным был пример – любой может попасть под огонь его критики! Однажды и я угодил в опалу.

В Виннипеге предстояло сыграть очередной матч заокеанского турне сборной. На 9.00 была назначена тренировка. Я выехал на лед минута в минуту, но услышал грозный тарасовский голос:

– Молодой человек, вы опоздали на тренировку.

А в том дворце было три трибуны, и на одной из них часы показывали ровно 9.00. Я показал в их сторону рукой и возразил:

– Нет, я вовремя явился.

– А я говорю – опоздали! Уйдите со льда и попросите разрешения участвовать в занятии.

– Никуда я не пойду.

Я развернулся и вообще ушел в раздевалку… Конфликт, возникший на пустом месте, был вскоре улажен. Но игроки после этого старались являться на тренировку заблаговременно, да и вообще не давать Тарасову малейшего повода для придирок. Оскорбительных слов не произносил, только если обращался к тебе – «молодой человек» – пиши пропало…

Но что удивительно – те армейцы, которые в молодости тяжело переносили педагогические приемы Тарасова, впоследствии отзывались о нем в самых восторженных тонах. С Анатолием Владимировичем у этих хоккейных чемпионов устанавливались взаимно теплые отношения.

Однако я бы сказал, что все это лирика. Профессиональный уровень тренера оцениваю по его результатам и по тому еще, что оставил после себя. Анатолий Тарасов набирает по этой шкале максимальные баллы.

В начале «нулевых» шведы взяли на вооружение тарасовскую идею с двумя хавбеками: 1–2 – 2. В прессе возникло оживление, ну как же – тактическая новинка! Я в своих телерепортажах убеждал зрителей, что это уже практиковалось в нашем хоккее и что все это изобрел и внедрил в ЦСКА Анатолий Тарасов. Уж не знаю, поверил ли мне телезритель. А у шведов эта игровая модель не пошла, и они отказались от нее. Зададимся вопросом: а собственно, кто в мировом хоккее попробовал изменить классическую расстановку игроков? Только Тарасов!

Только Тарасов обладал даром к масштабному новаторству.

Я играл под руководством многих спартаковских наставников: Сеглина, Новокрещенова, Боброва, Карпова… У каждого были свои сильные стороны, Бобров – вообще фигура особенная. Однако никто из них не интересовался особенностями физиологии хоккеиста. А Тарасов в вечном своем поиске прогрессивных методов подготовки игрока посетил кафедру хоккея в центральном институте физкультуры, которой руководил Юрий Васильевич Королев. Задачу сформулировал четко: «Мне нужен кислород – обеспечить повышенное потребление кислорода хоккеистом «под нагрузками». Королев пригласил профессуру по профильным областям, и началась проработка абсолютно новой и сложной проблемы, которая имела важное практическое значение.

Только Тарасов мог так глубоко копать, вгрызаясь в гранит хоккейной науки!

Не могла не вызывать уважения и восхищения его профессиональная неуемность. Творческой личностью был. До мозга костей творческой!

Моя спортивная карьера связана только с одним клубом – «Спартаком». Тренеры там менялись, однако в целом система подготовки отличалась от того, что практиковалось в ЦСКА. Появляясь в сборной, я сталкивался с большими различиями в тренировках, которые вел Тарасов. Что-то было непривычным, что-то казалось и вовсе необязательным – иногда игроки между собой украдкой посмеивались над фонтанирующим идеями Анатолием Владимировичем. Но не зря же существует тезис: «Плохих упражнений не бывает – бывает их плохое исполнение».

Приведу иллюстрацию. К какому-то турниру сборная готовилась в Новогорске, в доме отдыха Госплана. Тарасов вывел нас в лесок и скомандовал: «Так, подошли к дереву, каждый – к своему. Все делают стойку на руках с опорой ногами на дерево». А для меня эти гимнастические выкрутасы всегда были просто мучением. Стараюсь, и кое-как получается. Только подумал, что все закончилось, как раздается зычный окрик: «А теперь оторвали ноги от дерева и в воздухе… написали свою фамилию!» Это ж надо было такое придумать?! У меня еще мелькнуло – ох, до чего ж длинна моя фамилия… Наверняка я был там не единственным, кто чертыхался по поводу немыслимых тренерских заданий. А ведь рациональное зерно было и в том росчерке ногами в подмосковном воздухе: ловкость, сложнейшая координация, необычность самого движения…

У кого-то это проходило через смех, у кого-то – через слезы, а чаще бывал смех сквозь слезы. Надо отдать должное Тарасову в том, что занятия проходили живо, разнообразно, интенсивно и сравнительно недолго. Не припомню, чтобы хоть раз тренировки полностью повторялись. Какой же выдумкой, какой работоспособностью и какой увлеченностью хоккеем обладал Анатолий Владимирович Тарасов!

Приходилось мне играть и против него. Матчи ЦСКА – «Спартак» становились главными событиями всесоюзного первенства. По подбору игроков, по сумме мастерства мы не уступали армейцам, а в некоторые сезоны превосходили их. Накал борьбы всегда зашкаливал. Зрелище было потрясающим. На трибунах некуда было яблоку упасть. Верх брали то мы, то они. Но Тарасов, даже проиграв, все равно… выигрывал: умел извлекать уроки из редких неудач и в оперативном режиме вносил необходимые коррективы в подготовку команды и в ее состав. А руководители спартаковского клуба в подобных обстоятельствах разводили руками: мол, уступили – так это же не кому-нибудь, а ЦСКА уступили. Они не дотягивали до непоколебимого тарасовского победного функционирования команды.

Случалось, что у Тарасова с его кипучей натурой во время важных поединков проявлялась определенная слабость. Если команда уступала в счете и времени до финального свистка оставалось все меньше, он начинал поспешно искать пути спасения и выбирал иногда не самый лучший. Редко, но так случалось. В сборной это неизменно нейтрализовывал хладнокровный Чернышев, отвечавший за ведение игры.