Андрей Богданов - Суворов

Строгой войны не предвиделось. Только беспокойное пограничье — Крым и Кубань — грозило возможностью нового кровопролития. Оно чуть не началось в 1776 г., когда Турция высадила в независимом по мирному договору Крыму войско и утвердила там власть своего хана Девлет-Гирея. Екатерина Великая послала навстречу туркам армейский корпус, с наказом все же избегать «драки». «Если уже возможности не будет — то по всеобщему праву силой оружия обороняться и поступать как должно с неприятелем». На ханском престоле императрица велела утвердить Шагин-Гирея, в достаточной мере прорусского военачальника Ногайской орды.

Турки и русские благоразумно уклонились от войны {37} 37 О назначении Суворова в Крымский корпус генерал-поручика А.А. Прозоровского и событиях конца 1776 — начала 1777 г. в Крыму: Д II. 1–7. . Ханы же с толпами своих приверженцев сближались для битвы за столицу Крыма — Бахчисарай. И тут в январе 1777 г. временное командование Крымским корпусом возложили на Суворова, недавно прибывшего на полуостров во главе Московской пехотной дивизии. Ханам и мурзам вмиг расхотелось воевать, а усиленное вооружение двух империй, к счастью, оказалось излишним. «В проходе… через селения, — доносил полководец об экспедиции в Крым, — обыватели были к войскам благосклонны и ласковы… Все спокойно, и, слава Богу, дела текут благопоспешно… Собравшиеся противные Шагин-Гирей-хану партии я рассеял одними движениями!»(Д П. 6). Русский ставленник мирно занял ханский престол. Было решено, что туркам нечего делать в Кафе: крепости, которую они 300 лет укрепляли для контроля над Крымом и где веками высаживали десанты. Суворов послал туда полк; полковник — две роты; турки погрузились на суда и отбыли восвояси, не дожидаясь «чудо-богатырей» и в таком количестве (Д II. 7).

Александр Васильевич, конечно, любил мир — но хоть какие-то трудности должны быть! Его деятельная натура изнывала. Во времена затишья он засыпал начальство челобитными: «Исторгните меня из праздности… в роскоши жить не могу!». Встретившись с женой и дочерью в Полтаве, Александр Васильевич вместо того, чтобы поправить здоровье отдыхом, заболел лихорадкой, которую тщетно лечил близ города в деревне Опошне (Д II. 8–9, П 63–65). Наконец, в конце 1777 г. он, по протекции Г.А. Потемкина, напросился командовать Кубанским корпусом (Д II. 8–10), растянутым в нитку от моря Черного до Каспийского.

С северной стороны русских форпостов были не вполне мирные степи, по которым кочевали ногайцы. С южной — Кавказ. Разорительные и кровавые набеги горцев, имевших привычку «драться насмерть», набеги ногайцев на Кавказ, угон мирных жителей в рабство и разбой царили в приграничье. Словом — все, что Суворов на дух не переносил. В отличие от большинства начальников, Александр Васильевич, прибывший на Кубань в январе 1778 г., не ограничился пассивной обороной рубежей, а поставил задачу ясно и конкретно: уголовщину следовало пресечь в корне!

Первым делом он лично обследовал «положение этой земли» и мгновенно наладил отношения с соседями, в том числе лично встретился с сераскиром (правителем) Кубани и выяснил настроения «развратников» — закубанских султанов, которых турки подстрекали к набегам, и неспокойных ногайцев, кочующих по степям на севере {38} 38 Д II. 11,15. С. 13,14. . Затем — попросил командующего на юге П.А. Румянцева том числе политических {39} 39 Д II. 12. . [48] Румянцев разрешил это в военной сфере, а Екатерина II предоставила Суворову «полную дирекцию» в «управлении политических дел» рескриптом от 18 февраля 1778 г. — Д И. 20. Для предупреждения стычек с кочевниками и горцами Северного Кавказа Суворов задумал возвести сильнейшие по тем временам полевые укрепления и заградительные полосы.

С востока, со стороны Каспия, через Предкавказье тянулась более чем на 200 км от Кизляра до Моздока Терская оборонительная линия. Ее построили и издавна защищали казаки. От Моздока до Ставропольской крепости русские солдаты возвели Моздокскую линию укреплений (почти 300 км). Далее в обороне России и ее южных соседей (от набегов ногайцев из России) зияла колоссальная дыра. До самого Азовского моря препятствий для набегов не было. Тщательно изучив местность (и посмеявшись над вражескими стрелками, которые, паля с сошек, только прострелили ему одежду), Александр Васильевич составил план укреплений и немедля приступил к его реализации.

Суворов сделал своей ставкой укрепленный лагерь Копыл (ныне — Славянск-на-Кубани). От него 700 человек, разбитых на две «работных армии», повели строительство в обе стороны, на запад и восток. Работы велись по-суворовски, наступательно: «Я рыл Кубань от Черного моря в смежность Каспийского… предуспел в один Великий пост утвердить сеть множественных крепостей… на носу вооруженных многолюдных варваров» {40} 40 Ср.: рапорт Румянцеву от 5 апреля 1778 г. Д И. 29. . Спустя сто дней после прибытия командующего к корпусу «сеть множественных крепостей» от Черного моря до Ставрополя была завершена. «Крепости и фельдшанцы (передовые заставы) по Кубани, — писал Суворов, — построились с неожидаемым успехом. Они настолько неодолимы черкесским поколениям по их вооружению, что становились им совершенной уздой». «При обыкновенном российском мужестве мудрый комендант низвергнет важностью его укрепления противные предприятия регулярнейших войск, — тем более варварские разрозненные набеги!» (Д II. 42. С. 61). Это предвидение оправдалось вполне. В 1790 г. Суворов с гордостью написал в автобиографии, что благодаря его линии «один тот год не произошло никакого ногайского за Кубань побега» (Д I.2).

Отчаянные молодцы из местных племен, смертельно боясь лишиться возможностей творить набеги, старались мешать Суворову своими нападениями и временами стреляли в него «сильно ружей с пятидесяти», причем с сошек. «Из чего и примечаю, — бросил полководец, — что они худые стрелки». Вообще, «разные перестрелки и сшибки» с казаками и солдатами Суворова, заботившегося о подчиненных больше, чем о себе, кончались для нападавших плачевно. В корпусе, по его словам, «не было умершего и погиб один — невооруженный». {41} 41 Д II. 210. С. 237. О замысле и строительстве Кубанской линии см.: ДН. 15–17,21, 24,28.

Это был не просто не виданный в военном деле результат, а полный переворот всех военных норм, по которым в мирное время допускалась гибель солдат от плохого обучения обращению с оружием, от непосильных трудов, худого питания и болезней. Суворов не жалел денег на хороших врачей и медикаменты, лично инспектировал госпиталя, следил за качеством медицинского обслуживания. Чистота, правильное питание солдат, качественные продукты, хорошая вода, приготовление горячей пищи и употребление ее только в свежем виде — это были предметы его повседневных забот.