Валерий Поволяев - Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина

Среди молодых сотрудников, недавно получивших распределение в этот отдел, активно обсуждались перспективы работы в разведке, ставились в пример служебные достижения молодого зама, только что возвратившегося из командировки и получившего вполне заслуженное повышение.

Леонид Владимирович с неизменным тактом и вежливостью интересовался каждой мелочью освоения профессии сотрудника внешнеполитической разведки. Многим чрезвычайно импонировала его манера запоминать с первой встречи имена и отчества собеседников и ни разу не ошибаться в дальнейшем.

Это был уникальный в своем роде человек, энциклопедического склада ума, и вместе с тем очень скромный и отзывчивый. Несмотря на заслуги и занимаемые должности, его выделяли чрезвычайная скромность и человечность.

Активно занимался спортом всю жизнь, любил шахматы, книги. Начав заниматься теннисом в начале 70-х годов, уже в 50-летнем возрасте вдохновенно обыгрывал более молодых соперников. Несмотря на резкое ухудшение здоровья, до конца своих дней не бросал занятия теннисом.

Он считал, что работа во внешней разведке — это преимущественно упорный и незаметный труд, медленное продвижение вперед, к какой-то заветной цели, но бывают моменты, когда успех, а то и судьба разведчика зависят от помощи его коллег.

Особое внимание Шебаршин уделял налаживанию отношений между сотрудниками. Он был глубоко убежден в том, что доверие — это единственная основа, на которой может эффективно действовать разведывательная служба. Подчиненный должен безусловно доверять своему начальнику, а для этого начальник должен быть компетентным, доброжелательным и не бояться взять на себя ответственности за свои решения и действия.

Он всегда находил возможность основательно познакомиться с каждым сотрудником, узнать его не по бумагам, а в реальной рабочей обстановке, выяснить, на что он способен, можно ли положиться на его здравый смысл, находчивость, решительность в сложных ситуациях. Для него было чрезвычайно важно сделать так, чтобы младшие коллеги были уверены в компетентности и порядочности своего начальника, что их руководитель способен не только выдавать толковые рекомендации, но и активно работать. Он был глубоко убежден, что деловая репутация руководителя — это важнейший компонент в связке “начальник — подчиненный”. Леонид Владимирович подчеркивал, что доверие не исключает требовательности, и справедливо полагал, что именно требовательность позволяет стимулировать работу, выделять способных и добросовестных сотрудников, избавляться от тех, кто не оправдывает доверия. По его словам, требовательность — это один из ликов человеческой справедливости, она должна быть одной для всех — от начальника разведки до самого младшего, начинающего работника.

И наконец, преданность делу. Он считал, что работа в разведке не может предложить сотруднику материальных благ, быстрой карьеры, общественного признания. Разведчик должен быть скромен и неприметен, его главный побудительный мотив — в преданности делу и своему товариществу, в служении Отечеству.

Он исходил из принципа, что каждый руководящий сотрудник разведки должен заниматься живой оперативной работой в самом прямом смысле этого слова.

Личным примером Леонид Владимирович неоднократно доказывал правоту и состоятельность своих убеждений. В работе с кадрами Леонид Владимирович, наряду с другими многочисленными вопросами, исходил из того, что в разведке нередко встречаются обиженные. Сколько раз ему приходилось убеждать своих коллег, что мнение окружающих, оценка деятельности — это единственное зеркало, в котором можно увидеть самого себя. Многие благодарны Леониду Владимировичу за доброе участие в их судьбе.

Демократизация нашего общества, перестройка всей системы общественных отношений, коренные изменения в жизни общества были встречены Леонидом Владимировичем с осторожным оптимизмом.

Вот таким был и навечно останется в памяти друзей и соратников Леонид Владимирович Шебаршин — человек, разведчик, которому довелось на переломе развития нашей страны возглавлять и руководить деятельностью внешнеполитической разведки, одного из важнейших институтов в политической структуре государства».

Журналиста Вячеслава Лашкула я встретил во время войны в Ливане — он был тогда корреспондентом «Известий», мотался по разным опасным точкам, попадая из боя в бой, из одной переделки в другую. А война в Ливане была особая, жестокая, часто непонятная.

Я помню, попав в горящий Бейрут, остановился у журналиста Евгения Коршунова. Квартиры в Бейруте — большие, с широкими балконами, на которых можно устраивать танцы, нередко бывало, что окна квартиры одной стороной выходят на одну улицу, второй — на другую.

Так и у Коршунова. Многоэтажный дом, где жил Женя, охранял лично хозяин с сыновьями, на крыше у них даже был установлен зенитный пулемет.

Иногда, случалось, выглянешь из окна на одну из улиц, а там — бой, на асфальте валяется несколько убитых, во всю глотку орет раненный — от боли он не может сдержать крика, плачет, вдоль улицы из орудия бьет танк, поражая снарядами цель, где засел противник, заваливая какой-то дом, рвутся гранаты, в воздухе носятся трассирующие пули, будто мухи, стекло на балконе разбито осколками, но не рассыпалось потому, что внутри его проложена металлическая проволока.

В общем, война — реальная, не выдуманная, полная боли и страха, в которой человеку ни за что не понять, откуда принесется его пуля. Подчеркиваю — его пуля.

А на другой улице, параллельной, — тишь да благодать, за выносными столиками кафе с разбитой вывеской сидят люди и пьют коктейли, читают газеты, которые, несмотря на бои, регулярно выходят в Бейруте; из небольшого кинотеатра вывалил народ — человек тридцать, не меньше, и к ним поспешил подскочить со своей тележкой зеленщик, он привез молодую картошку из долины Бекаа и теперь кричит истошно, желая побыстрее продать свой товар:

— Батата! Батата!

В такой обстановке и довелось работать Лашкулу. Причем чаще ему приходилось бывать там, где шли бои, и гораздо реже — на улицах, которые я только что описал.

В частности, Лашкул принимал участие в операции по спасению четырех сотрудников нашего посольства, захваченных в плен боевиками — хотя никакого плена быть не могло, это применялось к военным чинам, а сотрудники были абсолютно штатскими людьми.

В своем большом очерке Лашкул вспомнил о том, как Шебаршин однажды процитировал высказывания Сталина о разведке и назвал их «толковыми». О разведке Сталин говорил девятого ноября 1952 года на заседании комиссии по реорганизации разведывательной и контрразведывательной служб МГБ СССР.