Жан Батист Баронян - Артюр Рембо

Пройдя по Суэцкому каналу, который был ему знаком по переходу в июне 1876 года на «Принце Оранском», в Красном море, он последовательно останавливался в Джидде на аравийском берегу и в Массауа на эритрейском. Потом сделал остановку в аравийском порту Ходейда, который был известен транзитом кофе сорта мокко, и в августе прибыл в Аден.

Благодаря своему положению на берегу Баб-эль-Мандебского пролива при входе в Красное море, город Аден долгое время был пакгаузом и важнейшим центром торговли Индии с Аравией, Абиссинией и Египтом. С 1839 года он принадлежал англичанам, которые превратили его в некое подобие восточного Гибралтара и называли иногда Кратером, так как он выстроен в округлой, лишённой растительности низине и окаймлён с трёх сторон такими же бесплодными горами. Они разместили в нём многочисленные торговые заведения (среди прочих — компании по экспорту риса, кофе, каучука, хлопчатобумажных тканей, шкур, слоновой кости, жемчуга), и за несколько десятилетий город превратился в один из крупнейших в мире транзитных морских портов. Несмотря на жаркий климат, его население (довольно пёстрое по происхождению) значительно выросло.

Как только Рембо вступил на землю Адена, страшная жара — прямая противоположность погоде, к которой он привык на горе Тродос — скверно на него подействовала, и он был вынужден лечь в больницу. После выздоровления он пришёл в местное отделение лионской фирмы «Мазеран, Вианне, Барде и компания», имевшей много факторий в Африке. Возглавлял её Альфред Барде из Безансона, ровесник Рембо. Артюра принял уполномоченный фирмы, отставной полковник, которому он предъявил своё удостоверение личности и документы о работе на Кипре. При этом он сообщил, что родился в Доле — там, где на самом деле в 1814 году родился его отец. Похоже на то, что этой небольшой ложью, этой отсылкой к своему родителю, которого он видел лишь изредка и только до шестилетнего возраста, он как бы подтвердил свой окончательный разрыв с детством, юностью и своим эфемерным поэтическим творчеством.

Так как он произвёл хорошее впечатление, говорил на нескольких языках и знал немного по-арабски, его приняли на службу и поручили ему всё ту же должность надзирателя, в этот раз в цехе сортировки и развеса кофейных зёрен — одного из главных продуктов, покупкой, продажей и транспортировкой которого морем в Марсель занималась компания. Жалованье ему положили скромное, зато в его распоряжение предоставили коляску и лошадь и выделили жильё, единственное в городе строение под красной черепичной крышей напротив здания городского суда.

Возможно, ему хотелось чего-нибудь получше, но пока выбирать было не из чего. К тому же до него дошли разговоры о том, что компания планирует обосноваться на противоположном берегу Аденского залива и открыть новые фактории в Африке. Он надеялся, что рано или поздно может быть востребован для большого дела.

Тем временем он писал домой и просил выслать ему книги по различным отраслям техники: по металлургии, городской и сельской гидравлике, по судостроению, производству пороха и селитр, по минералогии, строительному и лесопильному делу, по текстильному производству, по бурению артезианских скважин… Что касается последнего предмета, то ему нужен был труд инженера-геолога Ф. Гарнье. Ещё он просил сообщить ему адрес «производителей бурильных машин» {103} 103 Rimbaud Arthur. Lettre à sa famille du 2 novembre 1880. Correspondance. Op. cit. . В составленном им списке книг есть названия самоучителей из энциклопедии Pope, которые были весьма популярны и встречались во многих библиотеках Франции: учебник по стекольному делу, учебник по изготовлению кирпичей, учебник по выплавке разных металлов, учебник по изготовлению свечей, учебник по изготовлению конных экипажей. Уже через месяц Альфред Барде предложил ему пост в Хараре, где незадолго перед тем было открыто отделение фирмы.

Город Харар расположен на материке в 350 километрах от Аденского залива на высоте 700 метров над уровнем моря, и климат там довольно умеренный. В 1875 году он был вновь завоёван египтянами, которые занимали его в XVI веке. Это был одновременно священный для мусульман, гарнизонный (там размещалось четыре тысячи солдат) и торговый город, а также перекрёсток большинства путей, проходивших через регион. В городе всё время останавливались караваны, что способствовало его подъёму. Долгое время закрытый для неверных, Харар отличался одной особенностью: в нём жили мусульмане-шииты, у которых не было многожёнства. Поэтому женщины там обладали реальными правами.

В середине декабря после двадцати дней пути верхом по сомалийской пустыне Рембо в сопровождении ещё одного служащего компании, грека по имени Константин Ригас, через Берберу прибыл в Харар. Он увидел укреплённый город с сорокатысячным населением, узкими, грязными и зловонными улицами, которые кишели нищими, калеками, больными и собаками, с лепившимися один над другим, словно ячейки, домами с плоскими крышами и стенами из глинобитных кирпичей, под которыми были свалены кучи нечистот, с рынками, источавшими тошнотворную смесь терпких запахов овощей, выделанных шкур, мяса, чая, кофе, пряностей, ароматических трав, — и всё это привлекало огромное количество мух.

В январе 1881 года он известил родных, что живёт в Хараре «крайне скучно и бесприбыльно», часто болеет и в самые лучшие часы занят тем, что следит за развеской кофе, поставляемого компании голосами, одной из многочисленных абиссинских народностей, и надзирает за рабочими. Он рассказал им некоторые подробности.

«Я здесь подхватил одну болезнь, сама по себе она не опасная, но здешний предательский климат усугубляет любую хворь. Раны здесь до конца не заживают. Какой-нибудь миллиметровый порез на пальце гноится месяцами и запросто может перейти в гангрену. К тому же у египетских властей не хватает врачей и медикаментов. Летом климат очень влажный и нездоровый; на меня это плохо действует, я страшно зябну. <���…>

Не надо думать, что здесь полная дикость. Тут есть египетская армия, артиллерия и кавалерия и их же администрация, всё точно так же, как заведено в Европе, только слишком много собак и бандитов. — Туземцы, галасы, все земледельцы или пастухи, народ спокойный, когда их не трогают. Местность замечательная, хотя довольно холодная и влажная, но сельское хозяйство отсталое. Торгуют в основном шкурами животных, которых доят по нескольку лет, а потом забивают и обдирают; ещё кофе, слоновая кость, золото, благовония, ароматические масла, мускус и тому подобное. Но беда в том, что всё это — за 60 льё от моря, а перевозка обходится слишком дорого» {104} 104 Rimbaud Arthur. Lettre à sa famille du 15 février 1881. Ibid. .