Ольга Елисеева - Екатерина Дашкова

В июле 1783 года Екатерина Романовна инициировала строительство нового корпуса академии на стрелке Васильевского острова, между Кунсткамерой и зданием Двенадцати коллегий. Академия наук должна была представлять из себя тринадцатую. Это вполне соответствовало представлению о посте директора как о министерском. Позднее Бентам скажет о Дашковой как о «министре императрицы по ученым делам, которому иногда есть много что сказать» {746} 746 Кросс А.Г. Британские отзывы о Е.Р. Дашковой // Екатерина Романовна Дашкова. Исследования и материалы. СПб., 1996. С. 34. . Княгиня предполагала, что это здание обойдется в 90 тысяч рублей — 72 тысячи выдаст казна, а 18 тысяч — само учреждение. Императрица согласилась и даже предложила одного из своих любимых архитекторов — Джакомо Кваренги. Правда, распределение средств стало иным: 65 тысяч рублей дала казна, а 25 тысяч были взяты из «экономических» денег. Не поладила мадам директор и с зодчим. Она по своему обыкновению решила вмешаться в проект и украсить строгое классическое здание окнами «венецианского типа». Кваренги взбунтовался. «Если постройка должна быть закончена согласно утвержденному проекту, то это один разговор, — писал он в марте 1786 года. — Если же проект должен быть изменен согласно Вашим идеям, то, в таком случае, я не буду далее руководить постройкой» {747} 747 Смагина Г.И. Е.Р. Дашкова: штрихи к портрету // Дашкова Е.Р. О смысле слова «воспитание». Сочинения, письма, документы. М., 2001. С. 67. .

Погасить конфликт не удалось. Строительство и отделка продолжались до середины 1790-х годов под неусыпным контролем самой княгини. Она каждый день, а иногда два раза на дню, бывала на работах, сама поднималась на крышу, строго следила за расходом материалов. «Когда она… карабкалась по лесам, ее можно было принять скорее за переодетого мужчину, чем за женщину, — вспоминал о своих детских впечатлениях Ф.Ф. Шуберт, сын немецкого астронома Ф.И. Шуберта, посещавшего нашу героиню на стройке. — Что она, естественно, все знала лучше, чем другие, само собой разумеется!» {748} 748 Там же.

Здание получилось красивым, но несколько эклектичным. Однако в этой истории примечательно другое: княгиня отнеслась к возведению корпуса академии так же, как к собственному дому. В Москве она не поладила с В.И. Баженовым. «Моя сестра, которая думала, что имеет прекрасный вкус, — с сарказмом замечал Семен Воронцов, — вела себя очень странно и принуждала архитектора Баженова, навязывая ему свои идеи и не заботясь о том, соответствуют ли они замыслу» {749} 749 Архив князя Воронцова. Кн. XVII. С. 519. . Результатом опять стал конфликт, хотя дом получился великолепным.

Марта Уилмот писала, что княгиня сама и каменщик, и животновод, и хирург. Прокладывает дорожки, учит мужиков класть раствор. «Она начала с четырьмя-пятью рабочими, а закончила, заставив работать всех, — доносил Александру Воронцову его друг Лафермьер, о создании ландшафтного сада в имении Андреевское. — Она сама — главный работник и не терпит, чтобы кто-нибудь был праздным зрителем» {750} 750 Алексеев Г.Н. Графы Воронцовы и Воронцовы-Дашковы в истории России. М., 2002. С. 109. .

Этими строками принято восхищаться. Но фанатичная приверженность к труду вкупе с желанием «заставить работать всех» — не свидетельство здоровой психики. Такие поступки давали пищу для сплетен, будто бы княгиня в своем селе Кирианово не сажает гостей за стол до тех пор, пока те не положат ряд кирпичей в строящейся колокольне, и принуждает трудиться на себя чужих слуг и лошадей {751} 751 Ромм Ж. К. истории русской образованности Нового времени // Русский архив. 1887. Кн. 1. С. 14. . Возможно, кто-то в охотку и помахал мастерком. Возможно, чьего-то кучера и попросили помочь перекидать мешки с песком. Нет дыма без огня. Но в рассказах о княгине он так густ, точно палят сырые дрова!

Вдогонку злосчастному Домашневу продолжали лететь громы и молнии. В марте 1783 года на заседание конференции по приказу Екатерины Романовны внесли ящики с книгами «непристойного и развратного содержания», которые ее «предместник» заказал для библиотеки академии. Это оказались парижские издания Вольтера, Лафонтена и Боккаччо с «фривольными» гравюрами. Впрочем, академик Я.Я. Штелин назвал их «превосходными гравюрами на меди». Из каталога выбрали книги, отсутствовавшие в библиотеке, за остальные Домашневу предложили заплатить из своих денег. Однако княгиня не стала дожидаться развязки и сожгла развратные книги у себя дома, из-за чего чуть не приключился пожар.

Домашневу поставили в вину даже «два термометра», якобы унесенные им домой из Академии наук. Но самым нелепым было «похищение» механических игрушек великого князя Александра Павловича, якобы забранных в академию и невозвращенных… «А! Княгиня Катерина Романовна! — писал бывший директор. — Вам ли возводить на меня, что я расхитил всю Академию! Вам!.. судить о моей власти по мере Вашей… Вы приказали подать на меня доносы, и Ваша над теми людьми власть и Ваше настояние, чтоб они то… под опасением гнева Вашего сделали. Некоторые из них меня слезами просили простить им плачевную необходимость».

Вина Домашнева состояла только в том, что он был креатурой Орловых. «Если б под другим только именем рассказать ей произведенные ею со мной приключения, она бы сама от того ужаснулась» {752} 752 Домашнее С.Г. Записка о поступках ее сиятельства княгини Катерины Романовны Дашковой, Академии наук директора, против предместника ее дирекции Академии наук, действительного камергера Домашнева, Ее Императорскому Величеству представленная // Смагина Г.И. Сподвижница Великой Екатерины. СПб., 2006. С. 343–344. , — заключал бывший директор о Дашковой.

В то самое время, когда княгиня сожгла «фривольные» гравюры, она на академические деньги и для академической лавки купила тысячу экземпляров «Душеньки» старого друга Богдановича — поэмы, далеко не во всем пристойной {753} 753 Воронцов-Дашков А.И. Указ. соч. С. 179. .

Конфликты в академическом окружении оказались не менее часты и не менее остры, чем при дворе. Самый громкий был связан с именем адъюнкта В.Ф. Зуева, ученика П.С. Палласа. Молодой ученый с опозданием представил журналы своей экспедиции. Княгиня, зная, что Зуев занимается дополнительной работой вне стен ее учреждения, сочла задержку результатом побочных заработков и объявила об увольнении сотрудника «для примеру другим». Ее резолюция гласила: «Невозможно предположить, чтобы подчиненные… могли располагать своим временем… и поступать на службу в другие департаменты» {754} 754 Алексеев В.Н. Адъюнкт В.Ф. Зуев и история его исключения из Академии наук // Е.Р. Дашкова в науке и культуре. М., 2007. С. 49–50. .