Георги Лозев - Я, Легионер

Article 1:Légionnaire, tu es un volontaire servant la France avec honneur et fidélité.

Статья 1:Легионер, ты доброволец, служащий Франции с честью и с верностью.

Article 2:Chaque légionnaire est ton frère d’arme quelle que soit sa nationalité, sa race ou sa religion. Tu lui manifestes toujours la solidarité étroite qui doit unir les membres d’une même famille.

Статья 2:Любой легионер твой брат по оружию, в независимости от своего гражданства, расы, вероисповедания. Ты всегда будешь проявлять эту солидарность, которая объединяет членов одной семьи.

Article 3:Respectueux des traditions, attaché à tes chefs, la discipline et la camaraderie sont ta force, le courage et la loyauté tes vertus.

Статья 3:Уважая традиции, ты привязан к своим командирам, дисциплина и товарищество представляют твою силу, твои добродетели — мужество и лояльность.

Article 4:Fier de ton état de légionnaire, tu le montres dans ta tenue toujours élégante, ton comportement toujours digne mais modeste, ton casernement toujours net.

Статья 4:Гордясь тем, что ты легионер, ты проявляешь это через постоянную безупречность своей формы; твое поведение всегда достойно, но скромно; твоя казарма всегда опрятна.

Article 5:Soldat d’élite, tu t’entraînes avec rigueur, tu entretiens ton arme comme ton bien le plus précieux, tu as le souci constant de ta forme physique.

Статья 5:Как элитный солдат, ты готовишься с усердием, ты содержишь свое оружие как свое самое ценное имущество, ты постоянно заботишься о своей физической форме.

Article 6:La mission est sacrée, tu l’exécutes jusqu’au bout, à tout prix.

Статья 6:Поставленная задача для тебя священна, ты выполняешь ее до конца и, если необходимо, в операциях, с риском для своей жизни.

Article 7:Au combat, tu agis sans passion et sans haine, tu respectes les ennemis vaincus, tu n’abandonnes jamais ni tes morts, ni tes blessés, ni tes armes.

Статья 7:В бою ты действуешь бесстрастно и без ненависти, ты уважаешь своего пораженного противника, ты никогда не оставляешь ни своих убитых, ни своих раненных, ни свое оружие.

Кодекс чести был создан командованием Легиона в 80-х. В его основе заложены моральные ценности, уважение к командирам, над всем этим стоит только одна вещь — миссия. Чтобы выполнить свою миссию, легионер должен быть готов рисковать даже своей жизнью. Во время обучения мы повторяли эти законы тысячи раз, пока вошли в наши головы и не стали частью нас самих. Первые опыты декламировать с сержантом Вэбе были довольно успешными, потому что текст был перед нами, но когда нас построили на лужайке и у нас не было шпаргалки, мы начали ошибаться и последовала кара спортом под командованием капрала Бууна. Он не стал нас выжимать ночным спортом, просто заставлял нас между сериями отжиманий декламировать ему статьи. Таким образом, незадолго до полуночи, мы без ошибок рецитировали кодекс чести, и когда Вэбе пришел нас слушать, мы проделали это очень хорошо. К нашему сожалению, сержант решил, что звучит расплывчато, и мы выстроились в трусах на лужайке перед душевой сделать еще одну попытку. На этот раз мы положили больше чувства в декламации и получили долгожданный душ перед сном. Дни проходили как один с небольшими различиями, с обычной спешкой при еде под сердитые крики капралов. Недосыпание дало о себе знать еще в конце первой недели. В пятницу утром усталость была исписана на наших лицах. Нехватка сна из-за рецитаций и пения давали о себе знать. Мы надеялись, по крайней мере, сегодня нас оставят позавтракать по-человечески, но, к сожалению, мы не были здесь, не для того чтобы болтаться на кухне, а доказать, что годимся в легионеры.

В то утро с нами был молодой foot-foot Захаров. Мы были очень голодны и при первом крике русского «Diebuuu, dieore!» никто не встал, а только поторопились с едой. Мы забирали по две-три булочки и никто не слушал помощник-инструктора. Захаров вдруг вскочил на стол и пнул кружку поляка. Горячее кофе залило лицо кандидата в легионеры, и он схватил за ногу русского, пытаясь свалить его со стола. Другие два поляка подняли стол в одном конце и Захаров пал на залитого кофе поляка, который все еще держал русского за ногу. Началась ожесточенная драка. Большинство из ребят встали вокруг потасовки, но я, Янчак, Фудзисава и другие воспользовались замешательством, чтобы захватить еще одну чашку кофе с молоком и поесть в добавку хлеба с вареньем. Голод и бессонница исчерпали нас и каждая минута должна была использована для восстановления калорий. Вдруг в столовую влетели Мунителло и Пайетт и набросился пинками на соперника Захарова, который взял молодого foot-foot-а за горло. Через две минуты поляк лежал на земле в луже крови. На этот раз шума было гораздо больше, и пришел командир Халиль. Поляк был доставлен в больницу, и он также оставил Легион.

Нас сразу же выстроили перед столовой и держали в стойке смирно полчаса, пока организовывали транспортировку поляка в военный госпиталь в Тулузе. Мы остались в распоряжении Захарова, который нам кричали непонятно и угрожал. Многие из ребят были пену пускали на русского, но после того, что случилось предпочитали стоять смирно и сдерживать свои нервы. Наконец пришел наш командир роты, сержант Халиль, который смотрел на нас слишком строго и начал очередное морализаторство:

— Бессмысленно было спровоцировать эту чушь! Вы должны были уже понять, что драки в Легионе запрещены и строго наказываются. Для вас, как легионер Захаров как капрал и вы должны выполнять его приказы, как и подчиняетесь другим капралам. Не забывайте, вы еще не легионеры, и у вас нету права голоса. Пока единственное, которое вам разрешено, это слушать повеления ваших инструкторов и легионер Захаров является одним из них.

После этих слов командир отдал нас в руки своего помощника сержанта Рашита, который повел нас на долгий и утомительный 12-километровой кросс. Единственные слова Рашиты были: «Если у вас есть сил драться, сил будет и на спорт». После минимарафона вместо того, чтоб нас отпустить помыться, мы пошли в ангар к канатам, где снова оставили кожу со своих пальцев, потому что и пластырь, которым мы перевязали руки, не помог. До полудня, однако, дали нам пять минут, помыться и 10 минут на еду. Последовало пение и маршировка. Если мы пели фальшиво, нас заставляли лазать по окрестным холмам.

К счастью, в нашей роте было много франкоязычных, и слова песен усваивались быстро. Когда запевали те, которые не могли поймать верный тон, мы начинали петь тихо, пока не получалась мелодия, и только потом пели все. Иногда сержанты придавали такое внимание песням, что я чувствовался в музыкальной школе или в специальном хоре, а не в элитной французской часть.

В 17 часов нам сказали, что начнется ночной марш с ориентировкой, и дали 30 минут, собрать наши ранцы. К счастью, я был в группе сержанта Вэбе, который шел более умеренном темпом чем Раза и Пайетт. Поход начался в 20.30 часов. Мой напарник, Янчак, шел впереди меня, и я просто следовал за ним. Я был усталым как собака и у меня разболелась голова. В какое-то время я заснул, ходя. Разбудил меня удар по голове, я наткнулся на ранец Янчака, который вдруг остановился. Сержант Вэбе смотрел на карту и ориентировался по компасу. Я прислонил свой рюкзак к дереву и уже собирался выпить немного воды, когда группа снова отправилась в дорогу.