Екатерина Рождественская - Жили-были, ели-пили. Семейные истории

Мы ждали еще несколько часов… Потом появился врач и сказал нам, чтобы мы шли домой: Леша в коме, им занимаются. Им занимаются. Им занимаются… Сидеть бессмысленно, раньше утра ничего не скажут. Дальше я просто не помню. Пошли домой, живем мы недалеко от института. Я остаток ночи стояла, как пограничник, с биноклем, направленным в сторону больницы. Высматривала, что происходит в Лешкином окне. Движение было постоянно. Плохо это или хорошо, не понимала. Но знала, пока я слежу, ничего плохого не произойдет! С раннего утра мы с мужем заняли пост под дверью реанимации.

– Пока в коме. Но рефлексы сохранены. Такое ощущение, что его уберег ангел-хранитель. С такими травмами не выживают. Он чуть не снес себе голову бортиком люка. Перелом основания черепа, ушиб головного мозга.

– А какие прогнозы? – спросила я.

– Еще рано о чем-то говорить. Посмотрим, давайте еще сутки понаблюдаем…

Наконец, пустили к сыну. На голове повязка. Вроде как спит. Не двигается. Глаза не открывает. Из уха постоянно капает кровь. Капельницы. Но ведь живой! Вдруг мурашками вспомнился вчерашний страшный крик той женщины у входа в реанимацию… И я поняла, что я самая счастливая! Ничего! Главное, жив! Вытянем! Починим! Поставим на ноги! Я осталась с сыном. А что касается ангела-хранителя, я была уверена, что это отец. На все 100 процентов!

Через две недели Леша вышел из комы.

Еще через месяц мы выписались домой.

Больше такие сюжеты я не снимаю.

Леша с Митей

Еда – самое любимое увлечение

Музыка – любимое увлечение

Выпускной в школе

Бровь выбрита, на руках рисунки – вот такой подросток начала XXI века

Художник

Данька, поздний ребенок из двадцать первого века, не застал ни деда, ни Лидки-прабабушки, а только слушал истории из жизни и рисовал портреты. Деда рисовал, братьев. Рисовал-рисовал, а потом в шесть лет, в одночасье, раз – и все, как отрезало: не хочу, говорит, больше. На следующий день стал заниматься шахматами. Ходил на соревнования, занимался в школе, уставил весь подоконник кубками и призами. Потом снова раз – и квантовая механика. Потом хирургия, именно нейро, чтоб работать с мозгами. Любит со мной про продолговатый мозг поговорить или, в крайнем случае, про гипофиз, ну, или гипоталамус хотя бы. Когда совсем маленький был, на банальный вопрос, к чему готовишься, кем хочешь быть, ответил – святым. Почему? Хочу человечеству помочь. Не людям, а именно человечеству. Когда я сказала, что святым признают человека только после смерти, что надо жизнь особую, показательную, примерную прожить, а просто так святым назваться или устроиться нельзя, расстроился. Хотел сразу начать помогать человечеству и хотя бы учиться на святого. В общем, бросало его в желаниях из крайности в крайность, сейчас вообще жуть – подросток, самый дурной и сложный возраст, а увлечения под стать: увлекся рэпом; Биг Пан, Ol’ Dirty Bastard, Wu-Tang и всякие другие чернокожие в цепях на шее, тимберлендах на толстой подошве и штанах с коленками – наш отныне идеал. Без какого-то речитатива из комнаты не выйдет, хотя и сам писал неплохие стихи. Но то в детстве, сейчас ему уже целых тринадцать… Однажды снимали для какой-то передачи нашу семью, интервью у всех брали. Данька тогда поразил меня. Наша семья, сказал, как солнечная система: есть планеты большие и маленькие, и все они крутятся вокруг солнышка. А солнышко кто, спросили? А солнышко – это мой дед, Роберт. Вот так. Сам осознал, никто ему такое не говорил. Но понял очень точно. Прочувствовал наш внутрисемейный культ отца, пропитался им, принял, хоть родился через семь лет после его ухода. Так что да, солнышко, а мы вокруг. Очень точно.

Много путешествуем с ним, хочу, чтобы увидел мир, прежде чем поймет, кем стать. Недавно были в Исландии. Ведь мечты у меня абсолютно фотографические – не шубу купить или золото-брильянты, а поехать с ним туда, где особенно, где еще не были, где что-то новое для глаз. Одна такая мечта недавно сбылась. Полетела в Исландию. Всегда хотела, с тех самых пор, когда на первом курсе МГИМО дали первым исландский язык. Расстроилась тогда, не хотела быть островитянкой, не желала ограничиваться одним редким языком. Пошла в деканат и попросилась к французам – вот оно, счастье-то! Но про Исландию помнила, и несколько первых уроков помнила, и училку в смешных очках часто вспоминала: «Вам достался один из самых сложных европейских языков. Он почти не меняется, в нем сохранились все древние склонения существительных и спряжений глаголов». И вот когда я это услышала, то подумала: зачем мне это? К древнему языку потомков викингов готова я не была, хотелось чего-то более живого. Но сидела всю жизнь во мне эта Исландия, и все тут. И вот решилась. Взяла Ксеньку и младшего Даньку и полетели. Среди лета.

Макароноед

Мой портрет. Узнали? Художник Даня Бирюков

Устами младенца

С папой

Даня с друзьями

Сильно Исландия на нас повлияла, очень. Островная жизнь очень отличается от материковой. Некуда деться. Надо кормиться тем, что дает природа, придумывать, выживать, поддерживая жизнь на уровне, думать о детях и тех, кто придет на смену. Много необычного для нас и непривычного.

Есть и пить, например, исландцы не умеют. Мы в России, например, можем гулять на протяжении многих часов. И даже дней. У них же главное – побыстрей поесть! Поели, убрали со стола и начали пить. Пьют крепкие коктейли и запивают пивом. Дуреют моментально! У многих северян – финнов, эскимосов, исландцев тоже – отсутствует фермент, который расщепляет алкоголь, опьянение наступает очень быстро, раз в 5 быстрее, чем, скажем, у крепких челябинских парней. При этом самые северные эти северяне, напившись, не просто поют песни или бьют друг другу морду, что было бы понятно и естественно, а входят в транс и начинают типа «разговаривать» с духами, эльфами или любыми другими сказочными персонажами. То есть ведут себя стрёмно.