Владимир Жданов - Добролюбов

Но еще больше, чем новому царю, в «Слухах» доставалось «незабвенному» Николаю I: ему посвящены целых три номера газеты. Стремясь вплести несколько свежих листков «в кровавый венок славы» этого «ужасного тирана», Добролюбов с поразительной осведомленностью изложил множество эпизодов из истории его бесславного царствования (некоторых эпизодов он уже касался в письме «воскресшего Белинского»). Здесь и выходки самодержца во время пребывания его за границей, например в Австрии, где царь — эта трехаршинная колонна со звериной физиономией — лично разгонял народ, собравшийся перед резиденцией австрийского императора; здесь и преследования Пушкина; и ханжеский разговор с молодым поэтом Полежаевым, которого Николай поцеловал в лоб перед тем, как сослать в солдаты; и гнусная расправа с декабристами; и разгул служебного грабительства, никогда еще не достигавшего таких размеров, как в последние годы «благословенного» царствования Николая Павловича. «Мы могли бы привести сотни поразительных примеров, — говорится об этом в «Слухах», — Но думаем, что лучше будет представить их впоследствии в некоторой системе, и для того просим читателей припомнить то, что случалось им видеть или слышать об этом, и сообщить в редакцию…»

В одном из номеров «Слухов» Добролюбов писал о Николае I: «Не лист, не два, а несколько томов можно наполнить рассказами его ужасных, отвратительных деяний. Каждое имя из приближенных к нему людей давно уже сделалось символом низости, грубости, воровства, невежества… А сколько произвола, сколько неуважения даже к тем правилам, которые им самим поставлены!..»

Все написанное Добролюбовым по поводу николаевского царствования проникнуто горячей ненавистью к деспотизму, болью за страдания народа.

С напряженном вниманием ловил Добролюбов слухи о малейших проявлениях: недовольства и протеста, в особенности среди крепостного крестьянства.

На него произвело громадное впечатление известие о волнениях и мятежах на Украине; он посвятил им два номера «Слухов» и стихи, озаглавленные «К Розенталю». В этих стихах, проникнутых революционной мыслью, Добролюбов писал:

Это стихотворение было помещено в «Слухах»; в специальном примечании разъяснялось, что оно «имеет современный интерес» и внушено «одним из самых важных, животрепещущих вопросов современной жизни русского общества. Этот вопрос — уничтожение крепостного состояния, столь постыдного для европейского государства…»

Действительно, это был самый острый вопрос того времени. Добролюбов решал его как революционный демократ, как выразитель интересов многомиллионных масс русского крестьянства. В третьем номере «Слухов» 11 сентября 1855 года он писал:

«Нужно сломать все гнилое здание нынешней администрации, и здесь, чтобы уронить верхнюю, массу, нужно только расшатать, растрясти основание. Если основание составляет низший класс народа, нужно действовать на него, раскрывать ему глаза на настоящее положение дел, возбуждать в нем спящие от века богатырским сном силы души, внушать ему понятия о достоинстве человека, об истинном добре и зле, о естественных правах и обязанностях. И только лишь проснется да повернется русский человек — стремглав полетит в бездну усевшаяся на нем немецкая аристократия, как бы ни скрывалась она под русскими фамилиями».

Эти слова не оставляют сомнения в том, какие мысли зрели в уме Добролюбова. Уверенный в богатырских силах народа, он видел свою задачу в том, чтобы всеми средствами вызывать к жизни эти скрытые силы, будить людей, убеждать их в необходимости и неизбежности борьбы против «внутренний врагов», против «немецкой аристократии» (Добролюбов намекал на немецкое происхождение династии Романовых).

В «Слухах» рассказывалось о жизни и трагической гибели Полежаева на основе материалов книги Герцена «Тюрьма и ссылка». Попутно Добролюбов сообщал читателям о большом успехе за рубежом произведений великого эмигранта и обещал посвятить «несколько статей обозрению его заграничной деятельности» (обещание это осталось невыполненным).

Отдельную статью посвятил издатель «Слухов» политической лирике Пушкина. В то время, в середине 50-х годов, пушкинские вольнолюбивые стихи звучали так же призывно, так же волновали сердца, как и в годы своего появления. Герцен печатал в «Полярной звезде» «Вольность», «Кинжал», «Послание в Сибирь», эпиграммы на Александра I, на Аракчеева и другие стихи, до тех пор распространявшиеся только в списках. Добролюбов, подобно Герцену, также собирал и помещал в «Слухах» запретные пушкинские строки. Он писал здесь: «По рукам до сих пор много ходит произведений Пушкина, которые показывают нам свежего, энергического, свободного поэта…» Перечислив несколько революционных стихотворений и среди них «Мою родословную», Добролюбов с сожалением отмечал: «Говорят, что есть еще несколько насмешливых стихотворений, писанных им в 20-х годах. Но мы не знаем даже названий их…»

Понятно, почему молодой революционер так интересовался стихами, в которых Пушкин являлся «энергическим, свободным поэтом». В те годы были в ходу лживые легенды, превращавшие мятежного автора «Вольности» и «Пророка» в смиренного служителя муз, проповедника «чистого искусства». Вот почему, стремясь восстановить его подлинный облик, будущий критик-трибун обращался именно к пушкинской, политической сатире. Это было начало борьбы Добролюбова за Пушкина, борьбы против литературной реакции, пытавшейся завладеть великим наследием «главы литературы нашей» (так Пушкин был назван в «Слухах»).

Политическая острота и разнообразие тематики делают рукописную газету «Слухи» одним из самых значительных документов нелегальной литературы 50-х годов, выражающей настроения демократической молодежи и в особенности студенчества. Газета пользовалась успехом в добролюбовском кружке, ее читали с большой охотой. Всех поражала осведомленность издателя и его умение поднимать такие вопросы, которые горячо интересовали молодежь. В конце сентября 1855 года в одном из писем в Нижний Добролюбов отмечал, что он окружен «всеобщей, полной любовью товарищей»; эти слова относились как раз к периоду наиболее интенсивной работы над выпусками рукописной газеты.

Какими материалами, пользовался Добролюбов для «Слухов»? Главным источником сведений для него служило общение с людьми, принадлежащими к самым различным кругам. В том же письме он сам говорил, что знакомства у него развелись «в необыкновенном количестве во всех слоях общества: И между чиновниками, и между профессорами, и между духовными, и между офицерами, и между студентами, и даже между купцами, впрочем не торгующими…». К этому надо добавить, что, бывая в доме Галаховых, где он давал уроди, Добролюбов узнавал новости, исходящие из придворных и светских кругов. Разумеется, издатель заносил на страницы газеты прежде всего факты, имевшие известное общественное значение; он выступал со статьями, которые представляли собой обобщение этих фактов и, по-видимому, нередко обсуждались заранее в товарищеском кружке.