Федор Литке - Плавания капитана флота Федора Литке вокруг света и по Северному Ледовитому океану

Подняв шлюпку, перешли мы на западную сторону группы. Островитяне сопровождали нас, пока мы проходили вдоль берега, не переставая делать пригласительные знаки, которым мы не могли последовать, конечно, не менее их сожалея об этом.

Остаток этого дня и половину следующего употребили мы на обзор северной и западной сторон группы и, окончив это дело, легли к югу, чтобы, удалясь миль на тридцать от пути капитана Мусграва, идти опять к западу.

Хотя нам не удалось услышать названия этой группы островов от обитателей ее, но, по данным, собранным на островах, впоследствии посещенных, узнали мы, что она называется Нгарык. Она имеет вид треугольника, в объеме 22 итальянских мили. Мы насчитали в ней 8 островов, а не 7, как означено на плане Томпсона. Вообще план этот довольно верен, судя по поверхностной описи, на которой он мог быть основан. Мы нашли, что сплошной риф окружает всю группу, не оставляя ни малейшего прохода в лагуну. Любопытно было бы знать, ошибся ли Томпсон, означив с южной стороны отверстие, сквозь которое будто бы проводили лодки островитян, или отверстие это наполнилось в течение 35 лет зодческими работами зоофитов.

На всех островах растет много кокосовых деревьев; южная сторона северного островка покрыта одним непрерывным лесом этих деревьев; вместе с тем, кроме островка, лежащего в западном углу группы, не видели мы нигде никаких следов обитаемости. Томпсон, напротив, видел людей только на восточном островке. Он видел также и лодки в лагуне; мы же, к изумлению нашему, ничего похожего на лодки не нашли. Это тем страннее, что мы различали на корнях много хлебных деревьев, из которых делаются их лодки; сверх того, по берегам и на рифе много огромного выкидного леса. Население этой группы, должно быть, весьма немногочисленное. Я полагаю, что 30 человек, которых мы видели вместе, составляют все население западного острова; я не думаю, чтобы на других были жители, ибо невероятно, чтобы появление столь необычайного для них предмета, как корабль, не заставило их показаться на берегу.

15 января в широте 5°25', долготе 203°40' видели мы необыкновенное множество птиц, летучих рыб и бонитов, из которых одну поймали. С утра 16 числа стали править на NW, чтобы войти на предполагаемую параллель острова Квироса. В полдень прошли широту 6°, долготу 205° и в 2 часа спустились на запад. В эту сторону шли, не встречая ни малейших признаков земли, до полудня 18 числа, когда от широты 6°10' и долготы 206°55' легли на SO, чтобы выйти на ветер островов Мортлока, намереваясь возобновить поиски острова Квироса по описанию их. 19 января пасмурная и дождливая погода, вечером несколько морских птиц летало весьма близко к шлюпу и садилось на снасти; одну поймали руками. 20 числа – проливной дождь, а утро было так пасмурно, что мы несколько часов вынуждены были лежать в дрейфе, хотя уже находились на параллели островов Мортлока. Часу в одиннадцатом можно было продолжать путь, час спустя показались эти острова с салинга.

С тихим северным ветром правили мы на северный остров, и еще далеко были от берега, как показалось несколько лодок, одна из которых шла на веслах, другие лавировали. Первая пристала прежде всех к шлюпу. В ней было четыре человека, которых никакими средствами невозможно было склонить взойти на судно. Кроме этого, не показывали они никакой боязни, спокойно меняли кокосовые орехи на разные мелочи и пр. Лицом сильно походили на юаланцев, были так же скромны и веселы. Когда лодки под парусами приблизились, они поспешно удалились и погребли к острову. В одной из этих лодок сидел человек в шляпе конической формы, имевший на плечах кусок ткани, подобно тому, как мы уже видели у острова Пыйнипет. Он не мог хорошо пристать к борту, потому что лодка с обеих сторон имела выстрелы [225]; с одной – обыкновенные, а с другой – для большого ящика, в котором он сидел; поэтому некоторое время переговоры наши совершались за кормой шлюпа. Он объявил, что он – тамол, по имени Селен, я отрекомендовался тем же и дал ему нож, за который он отдарил тремя кокосами, но никак не хотел отдать веревки из кокосовых волокон, к которым они были привязаны, требуя еще ножей, и при этом показал огромный нож дюймов 10 длиной, с костяной рукояткой, совершенно подобный поварскому, объясняя, что он желал бы иметь подобный.

Желая всеми средствами заманить его на судно, показал я ему топор, обещая подарить его, если он нас посетит. Это искушение было неодолимо, он тотчас пристал к борту и взошел на шканцы, не оглядываясь. Мы его старались всячески обласкать; топор и множество всякой всячины были тотчас ему даны, так что через минуту руки его были полны. Я предложил ему положить топор временно на палубу, и он тотчас его отдал. Этот знак доверия расположил нас в eго пользу. Он, не колеблясь, сошел за мной в каюту, где показал столь же малое удивление, как на палубе, словом, по всему казалось, что корабль и белые люди для него уже не новость. Сумерки сократили нашу беседу; он скоро изъявил желание ехать, и я его не удерживал. При прощании был он еще одарен, и заплатил нам за ласку новым знаком доверия; собираясь слезать, отдал он топор и целую горсть гвоздей и других безделиц матросу, стоявшему на русленях, чтобы передать на лодку. Мелкие сами по себе эти черты хорошо рисуют характер.

Это короткое сношение было для нас очень отрадно по совершенной противоположности этого народа с дикими пыйнипетцами, необузданный крик и визг которых до сей минуты еще отзывались в наших ушах.

На другой лодке был также тамол по имени Теле, который также просил топор, но никак не мог решиться взойти на судно, что было условием.

Мы узнали, что лежащая перед нами группа называется Лугунор (Лугуллос дона Л. Торреса). С марса виден был к югу остров, который они называли Сетоан.

На рассвете (21 января) увидели мы себя увлеченными течением довольно далеко к NO. Подойдя часу в десятом к северному острову группы, легли вдоль рифа, простирающегося от него к W. На горизонте видны были острова от NW до S. Несколько лодок преследовало нас, но мы не могли принять их, пока не обогнули западной оконечности группы. Первые посетители были два уже пожилых тамола: Ут и Лангепо. Они по первому приглашению сошли вниз и приняли участие в нашем обеде. Вскоре явился и третий, который требовал капитана (выговаривая «капитал»). За такой признак просвещения получил и он место за столом. Ко всему, чем их потчевали, говорили они «мамаль» (хорошо), но лица их показывали, что это было только из вежливости. Они вели себя, как люди, бывавшие уже на судах или, по крайней мере, о них слышавшие. Ничто их слишком не удивляло, хотя все рассматривалось со вниманием. Топоры, кажется, одни имели большую цену в их глазах, прочее они принимали с удовольствием, но ничего не просили, кроме «селле» и «сапесап».