Григорий Грум-Гржимайло - По ступеням «Божьего трона»

Кое-где на этом солонце видны были следы пашен, указывающих на то, что содержание растворимых солей в его почве невелико и местами не превосходит 2,5 % [237]. Впрочем, не будь пашен, то же подсказала бы и одевающая его растительность, среди коей, кроме обычных Salsola, Salicornia, Karelinia, Sophora, j.Nitraria, Lycium, Alhagi, даже, пожалуй, камыша, выдерживающих довольно значительный процент (до 4 %) содержания в почве растворимых солей (главным образом сульфатов), я нашел и такие виды, как осока (Carex songorica Kar. et Kir.?), Mulgedium fctataricum DC, Statice otolepis Schrenk, St. aurea L., Hedysarum Lscoparium Fisch, et Mey, Glaux maritima L., Artemisia fragransi var. subglabra Winkl. и Tanacetum fruticulosum Led., которые могут существовать лишь при пониженном количестве помянутых солей в почве и доказывают, что при непродолжительном выщелачивании можно довести Сы-дуньский солонец до высокой урожайности, что, впрочем, уже и имеет место на его западном конце, в окрестностях селения Ши-дунь.

Солонец этот не далее, как в шестидесятых годах прошлого столетия, служил зимним пастбищем казенным табунам. Сюда напускалась выщелачивавшая его вода, почва удобрялась пасшимися лошадьми и скотом и, как говорят, обильно порастала травой (осокой?). Теперь конных лянз в сучжоуском военном округе более не содержат, монголы покинули эти места, и, предоставленный самому себе, солонец этот глохнет, с каждым годом все более и более насыщаясь солями, проникающими в него вместе с водой из-под почвы.

Несомненно, что китайцы утилизировали Сы-дуньский солонец, следуя примеру монголов; от времени последних здесь сохранились следы байнаков; китайцы же оставили после себя казармы и многочисленные янь-даи.

В урочище Сы-дунь мы обогатили свой орнитологический сбор экземпляром новой для Центральной Азии птицы – Accipiter virgatus Temm.; сверх же сего в наши коллекции поступили; из птиц – Passer stoliczkae Hume, Syivia minuscule Hume и Merula ruficollis Pall.; из млекопитающих – Gerbillus meridianus Pall. и Mus wagneri Eversm.; из пресмыкающихся – Eremias multiocellata Guthr., E. przewaiskii Strauch, Phrynocephalus axillaris Blanf и Phr. versicolor var. doriai Bedr.

9 сентября мы шли Сы-дуньским солончаком.

На третьем километре от колодца мы пересекли заброшенный колесный путь, ведущий из Юй-мынь-сяня в Бэй-Шань, к каменноугольным копям у подошвы горы Нурусунь-ола, на восьмом поравнялись с развалинами китайской казармы. Начиная отсюда, среди рыхлого кочковатого «сора» ровные глинистые площадки стали попадаться чаще, камыш получил решительное преобладание, появился чий, появились следы пашен, участки, поросшие лебедой (Chenopodium album L.), ведшие куда-то арыки… Нам казалось, что мы уже вступили в культурный район и подходим к поселку Ши-дунь. И вдруг, вместо того, дорога снова выбросила нас на участок каменистой пустыни, тупым и плоским мысом вдавшийся в солончак. Какое разочарование! К счастью, оно продолжалось недолго. Мыс был не широк, и, пройдя его, мы увидели впереди, километрах в трех, группу деревьев – очевидно, конечную цель сегодняшнего пути.

Мы разбили свой бивуак в тени тополей и джигды (Eleagnus hortensis) и, рассчитав, что караван наш прошел, по выходе из Су-чжоу, никак не менее 160 км и нуждался в хорошем отдыхе, решили сделать здесь дневку; к тому же едва ли в другом месте мы могли встретить столь же благоприятные условия для остановки, как в Ши-дуньском поселке, где мы нашли все, в чем нуждались: тень, проточную воду, хороший подножный корм, фураж, свежий хлеб и, что в особенности важно, обилие фазанов (Phasianus satscheuensis Pleske), давшее нам возможность пополнить нашу орнитологическую коллекцию птенцами этой породы в переходном наряде.

10 и 11 сентября мы наблюдали валовой пролет гусей (Anser зinereus Meyer), уток (Dafila acuta L.) и журавлей, которые, не останавливаясь на Ши-дуньском тростниковом займище, неслись дальше на юг.

Наш дальнейший путь от поселка Ши-дунь шел вдоль северной окраины солонца, который тут часто перемежался с вдававшимися в него участками щебневой пустыни. Почва последней была рыхлой, темно-желтой; прикрывавший ее щебень мелкий, часто на значительном протяжении однородный по составу (кварц, гранит), поверхность волнистая, а к северу от дороги даже холмистая.

С одного из этих холмов мы ясно увидели густой лес на левом берегу Булунгира; мы даже направились было прямо к нему, но, километра два не доходя до поселка Хун-хуа-энь-цзи, дорога вдруг свернула к северу и стала обходить обширное камышовое займище. В этом новом направлении мы шли четыре километра до поселка Мо-гу-тун-цзи Адык, за которым поднимались уже предгорья хребта Бо-сянь-цзы, сложенные из бледно-серых гранитов и кристаллических сланцев с многочисленными выходами цветного и белого кварца.

Пересекая сказанные предгорья в том месте, где они переходят в плоский и очень низкий увал, тупым мысом кончающийся в долине р. Булунгира, дорога делает крутой поворот на запад и, следуя в этом направлении на протяжении 9½ км частью среди низких холмов, частью по солонцу, постепенно подходит к руслу реки. Уже в виду этой последней она еще раз сворачивает на северо-запад и, наконец, через следующие 4½ км достигает брода, над которым высятся развалины какой-то постройки. Здесь мы остановились, спустившись к воде с крутого обрыва, под которым в этом месте струится река – северный из двух протоков р. Булунгира, ответвляющийся от главного русла на высоте Юй-мынь-сяня.

Они начинались невысокими буграми, скрывавшими под слоем щебня коренную породу в настолько разрушенном состоянии, что глыбы ее рассыпались в песок при самом легком ударе; большею частью эти бесплодные бугры представляли выходы кремня, кварца и гранита, всего чаще последнего. Пояс таких бугров был, однако, не широк, и уже несколькими десятками метров дальше на дневную поверхность выступили отдельными горками бледно-розовый гранит и серовато-зеленый мелкозернистый диорит [238]; последний имел здесь особенно большое распространение и пересекал дорогу неоднократно на протяжении целого километра. Эта первая серия холмов заканчивалась гривой широтного простирания, сложенной из серого сиенита.

К северу от этой гривы дорога вступила в узкую продольную долину, в которой только вдоль южной ее окраины я нашел кое-какую растительность – низкую полынь и Halogeton arachnoideus Mog.-Tand. Почву ее составлял слежавшийся гравий, из-под которого местами выступала сглаженная поверхность кремнистого сланца.

Здесь я принужден был отстать от каравана и все последующие 11 км до колодца Улун-чуань сделать пешком: горные породы стали сменяться так часто, сбор их, при трудности правильно ориентироваться среди пестрых холмов, представлявших лишь жалкие остатки прежних горных цепей, требовал такого напряженного внимания, такой подробной записи их взаимного положения, что исполнить все это, сидя на лошади, положительно не представлялось возможным. Да и в дальнейшем я большую часть станций принужден был делать пешком, причем чаще всего моим спутником становился кашгарец Хассан, который, оставаясь теперь один со своими двенадцатью ослами, редко когда мог угнаться за лошадьми.