Александр Гумбольдт - Второе открытие Америки

В высушенном виде это вещество похоже на опиум; при доступе воздуха оно сильно пропитывается влагой. Вкус у кураре горький, но очень приятный, и мы, Бонплан и я, часто проглатывали небольшие порции его. Это совершенно безопасно, если вы вполне уверены, что губы и десны у вас не кровоточат. При недавних опытах Манджили над ядом гадюк один из его помощников проглотил без всякого вреда для себя весь яд, полученный из четырех больших итальянских гадюк.

Индейцы считают, что кураре, принятое внутрь, служит превосходным желудочным средством. Такой же яд, приготовленный индейцами пираоа и салиба, хотя тоже широко известный, не пользуется столь большим спросом, как эсмеральдский. Процесс приготовления, по-видимому, повсюду почти одинаков, но нет никаких доказательств, что различные яды, продаваемые под одним и тем же названием на Ориноко и на Амазонке, все тождественны и добываются из одних и тех же растений.

Так, Орфила в своем превосходном труде «Общая токсикология» совершенно правильно различает воорара из Голландской Гвианы, кураре с Ориноко, тикуна с Амазонки и все вещества, объединенные под неопределенным названием «американские яды». Может быть, когда-нибудь обнаружат единое щелочное начало, подобное морфину опиума и вокелину чилибух, в ядовитых растениях, принадлежащих к различным родам.

На Ориноко различают Curare de raiz (из корней) и Curare de bejuco (из лиан или коры ветвей). Мы видели процесс приготовления только второго; первый слабее и пользуется меньшим спросом. На реке Амазонок мы познакомились с ядами индейцев тикуна, ягуа, пеба и хибаро; добываемые из одного и того же растения, они отличаются лишь большей или меньшей тщательностью приготовления.

Яд индейцев тикуна, который благодаря Кондамину приобрел такую известность в Европе и который начали несколько неудачно называть тикуна, добывается из лианы, растущей на острове Мормороте на Верхнем Мараньоне. Этот яд приготовляется и индейцами тикуна, ведущими независимое существование на испанской территории около истоков Якарике, и индейцами того же племени, живущими в португальской миссии Лорето.

В здешних странах охотничьи племена не могут обойтись без ядов, а потому миссионеры с Ориноко и Амазонки совершенно не препятствуют такого рода производству. Названные нами выше яды совершенно отличны от ядов из Лапеки [266]и яда из Ламаса и Мойобамбы.

Я останавливаюсь на этих подробностях, потому что отдельные части растений, которые нам удалось изучить, доказали нам (вопреки общепринятому мнению), что три яда – индейцев тикуна, из Лапеки и из Мойобамбы – добываются из растений не одного и того же вида, возможно даже не родственных между собой.

Насколько кураре по своему составу просто, настолько же приготовление яда из Мойобамбы длительно и сложно. К соку bejuco de Ambihuasca, главной составной части, добавляют перец (Capsicum L.), табак, Ваrbasco (Jacquinia arraillaris Jacq.), Sanango (Tabernae montana) и млечный сок некоторых других кутровых.

Свежий сок Ambihuasca оказывает смертоносное действие при соприкосновении с кровью; сок Mavacure становится смертельным ядом лишь после выпаривания на огне, а сок корня Jatropha Manihot L. [Manihot utilissima Pohl.] от кипячения теряет всякие вредные свойства.

В очень сильный зной я долго растирал между пальцами лиану, из которой в Лапеке приготавливают ужасный яд, и у меня онемели руки; человек, работавший вместе со мной, испытал такое же влияние быстрого поглощения яда неповрежденными кожными покровами.

Я не стану здесь останавливаться на подробностях, касающихся физиологических свойств ядов Нового Света, которые убивают так же быстро, как азиатские чилибухи (рвотный орешек, упас-тиеуте и китайский боб), но не вызывают рвоты при введении в желудок и не предвещают близкой смерти сильным возбуждением спинного мозга.

Во время нашего пребывания в Америке мы послали Фуркруа и Воклену кураре с Ориноко и бамбуковые трубки, наполненные ядом индейцев тикуна и ядом из Мойобамбы; по возвращении мы снабдили также Мажанди и Делиля, столь успешно занимавшихся ядами жаркого пояса, некоторым количеством кураре, ослабленного перевозкой по странам с влажным климатом.

На берегах Ориноко употребляют в пищу только кур, убитых уколом отравленной стрелы. Миссионеры уверяют, что мясо невкусное, если не применяется этот способ. Нашему спутнику, отцу Сеа, болевшему лихорадкой, каждое утро приносили в его гамак стрелу и живую курицу, предназначенную нам на обед.

Несмотря на обычную слабость, он не желал доверить кому-нибудь другому операцию, которой придавал большое значение. Крупные птицы, например гуан (Pava de monte) или гокко, уколотые в бедро, умирают через 2–3 минуты; чтобы умертвить свинью или пекари, нередко требуется больше 10–12 минут.

Бонплан установил, что один и тот же яд, купленный в разных деревнях, обнаруживал большие различия. На реке Амазонок мы как-то достали настоящий яд индейцев тикуна, который оказался слабее всех разновидностей кураре с Ориноко.

Старый индеец, которого называли Хозяином Яда, казался польщенным тем интересом, с каким мы следили за его химическими операциями. Он считал нас достаточно умными и потому не сомневался, что мы умеем делать мыло, ибо это искусство представлялось ему после приготовления кураре одним из самых замечательных достижений человеческого гения.

Когда жидкий яд был разлит в предназначенные для него сосуды, мы отправились с индейцем на Fiesta de las Juvias. Праздник урожая Juvias, то есть плодов Bertholletia excelsa Humb. et Bonpl., отмечался танцами и самым диким беспробудным пьянством. Хижина, где в течение нескольких дней собирались индейцы, представляла весьма странное зрелище.

В ней не было ни стола, ни скамьи; зато были симметрично выстроены и прислонены к стене почерневшие от дыма большие жареные обезьяны – Marimondes (Ateles Belzebuth) и бородатые обезьяны, которых называют капуцинами и которых не следует смешивать с Machi или Saї (Simia Capucina Buffon).

Способ жарения этих животных усиливает неприятное впечатление, производимое ими на цивилизованного человека. Из очень твердого дерева делают маленькую решетку и устанавливают ее на высоте одного фута от земли. Обезьяну, с которой предварительно снимают шкуру, сгибают пополам, и она как бы сидит. Обычно ее усаживают так, чтобы она опиралась на свои тощие длинные руки; иногда руки скрещивают на спине животного.

Привязав ее к решетке, внизу зажигают очень яркий огонь. Окутанная дымом и пламенем, обезьяна одновременно жарится и чернеет [267]. При виде того, как индейцы пожирают руку или ногу жареной обезьяны, трудно удержаться от мысли, что обыкновение есть животных, по своему физическому строению столь близких к человеку, в какой-то степени содействовало уменьшению среди дикарей ужаса перед людоедством.