Александр Гумбольдт - Второе открытие Америки

Растения, из семян которого получают этот порошок, несомненно, также относятся к мимозовым, ибо отомаки, живущие в 260 лье от Амазонки, еще и теперь, по сообщению отца Джили, называют Acacia niopo курупой.

После недавно произведенных мной географических изысканий относительно арены деятельности Филиппа Гуттена и истинного местоположения провинции Папамене, или Омагуа, предположение о существовании древних связей между отомаками с Ориноко и омагуа с Мараньона стало более вероятным и приобрело еще большее значение.

Первые пришли с берегов Меты, быть может, из страны между Метой и Гуавьяре; вторые сами утверждают, что они в большом количестве спустились с восточного склона Анд Новой Гранады по реке Жапура в Мараньон. Однако страна омагуа, которую тщетно пытались завоевать авантюристы из Коро и Токуйо, находится, по-видимому, как раз между рекой Гуаяберо, соединяющейся с Гуавьяре, и Какетой, в нижнем течении принимающей название Жапура.

Существует, конечно, резкий контраст между теперешним диким состоянием отомаков и древней цивилизацией омагуа; но не все ветви последнего народа стояли, вероятно, на одинаково высокой ступени культуры, и примеры полного одичания отдельных племен, к сожалению, довольно обычны в истории человеческого рода.

Можно привести еще один пункт сходства между отомаками и омагуа. И те и другие известны среди народов Ориноко и Амазонки тем, что часто применяют каучук, или сгущенный млечный сок молочайных и крапивных.

Настоящий травянистый табак [296](ибо миссионеры имеют обыкновение называть ниопо, или курупу, древесным табаком) выращивают с незапамятных времен все индейские племена на Ориноко; в эпоху завоевания обычай курить был одинаково распространен в обеих Америках.

Таманаки и майпуре в Гвиане обертывают сигары маисом, как это делали мексиканцы уже во времена прибытия Кортеса. В подражание им испанцы тоже заменили бумагу маисовыми листьями.

Несчастные индейцы в оринокских лесах знали не хуже, чем вельможи при дворе Монтесумы, что табачный дым – прекрасное наркотическое средство; они применяли его не только для того, чтобы насладиться sieste [297], но и для того, чтобы погрузиться в состояние блаженного покоя, которое они довольно наивно называют сновидением с открытыми глазами или сном наяву.

В настоящее время во всех миссиях Америки табак употребляют, на мой взгляд, чрезвычайно редко, а в Новой Испании, к величайшему сожалению фискальных органов, индейцы, которые почти все являются потомками ацтеков низшего класса, вовсе не курят. Отец Джили утверждает, что индейцам с Нижнего Ориноко привычка жевать табак неизвестна.

Я несколько сомневаюсь в правильности этого утверждения, так как мне говорили, что серкукума с берегов Эребато и Кауры, соседи тапарито с беловатой кожей, готовясь к сражению, едят рубленый табак, пропитанный какими-то другими, сильно возбуждающими соками.

Из четырех видов Nicotiana L., культивируемых в Европе (N. tabacum L., N. rustica L., N. paniculata L. и N. glutinosa L.), мы видели в диком состоянии только два последних; однако Nicotiana lolaxencis H. B. et K. и N. andicola H. B. et K., найденные мной на гребне Анд, на высоте 1850 туазов, почти равной высоте Тенерифского пика, очень близки к N. tabacum L. и N. rustica L. Впрочем, весь этот род распространен почти исключительно в Америке, и большинство видов его, как мне кажется, встречается в тропиках в горных районах с умеренным климатом.

Первые семена табака [298]были получены в Европе около 1559 года из мексиканской провинции Юкатан, а вовсе не из Виргинии и не из Южной Америки, как ошибочно сообщается во многих трудах по земледелию и ботанике. Человек, больше всех расхваливавший плодородие берегов Ориноко, знаменитый Рэлей, больше всех способствовал распространению привычки к курению среди северных народов.

Уже в конце XVI столетия в Англии горько жаловались «на это заимствование нравов дикого народа». Высказывали опасения, что из-за курения табака «Anglorum corpora in barbarorum naturam degenerent» [299].

Когда отомаки из Уруаны с помощью ниопо (их древесного табака) и алкогольных напитков приводят себя в состояние опьянения, которое длится несколько дней, они убивают друг друга, не прибегая к оружию. Самые злобные из них смазывают ноготь большого пальца руки ядом кураре; по свидетельству миссионеров, простое прикосновение отравленного ногтя может оказаться смертельным, если кураре достаточно сильнодействующее и если оно попадает непосредственно в кровь.

Когда индейцы в результате ссоры совершат ночью убийство, они бросают труп в реку, опасаясь, как бы на нем не обнаружили явных признаков насильственной смерти. «Всякий раз, – говорил нам отец Буэно, – как я видел, что женщины набирали воду не в том месте на берегу, где они делали это обычно, у меня возникало подозрение, что в миссии совершено убийство».

В Уруане в хижинах индейцев мы увидели то же растительное вещество (муравьиный трут), с которым мы познакомились на больших порогах и которое применяют, чтобы остановить кровотечение. Этот трут (менее подходящее название его – муравьиное гнездо) пользуется большим спросом в краю, где у жителей далеко не мирный характер.

Муравьи красивого изумрудно-зеленого цвета, относящиеся к новому виду (Formica spinicollis), собирают для своих жилищ желтовато-бурый и очень мягкий на ощупь пушок, покрывающий листья одного меластомового растения. Я не сомневаюсь, что yesco, или муравьиный трут, с Верхнего Ориноко (как уверяют, собирающее его насекомое встречается только южнее Атурес) когда-нибудь станет предметом торговли. Это вещество значительно превосходит муравьиное гнездо из Кайенны, которое применяется в европейских больницах, но которое редко удается достать.

7 июня мы с сожалением расстались с отцом Рамоном Буэно. Из десяти миссионеров, встреченных нами на огромной территории Гвианы, он был, по-моему, единственным, интересовавшимся всем, что касалось индейских племен. Он надеялся вскоре вернуться в Мадрид и собирался опубликовать там результаты своего изучения рисунков и знаков, покрывающих уруанские скалы.

В местах, которые мы только что проехали, между Метой, Араукой и Апуре, во времена первых экспедиций на Ориноко, например экспедиций Алонсо де Эреры (в 1535 году), водились немые собаки, носившие среди индейцев названия майо и аурие. Этот факт любопытен во многих отношениях. Несомненно, собака, что бы ни говорил отец Джили, является в Южной Америке туземным животным.

В различных индейских языках существуют слова, обозначающие это животное и не заимствованные из европейских языков. Еще теперь слово «аури», упомянутое триста лет тому назад Алонсо де Эрерой, сохранилось в языке майпуре. Возможно, собаки, виденные нами на Ориноко, были потомками тех, которых испанцы привезли на Каракасское побережье; однако совершенно достоверно и то, что в Перу, в Новой Гранаде и в Гвиане существовала до завоевания порода собак, сходных с нашими овчарками.