Александр Гумбольдт - Второе открытие Америки

В миссиях это растение носит название симаруба, могущее повести к серьезным заблуждениям, так как настоящая симаруба представляет собой противолихорадочный вид из рода квассия и встречается в Испанской Гвиане в долине реки Каура, где индейцы паудакоты называют ее ачекчари.

На главной площади Каричаны наклонение магнитной стрелки, по моим измерениям, составляло 33,70°. Интенсивность земного магнетизма выражалась 227 колебаниями за 10 минут времени; увеличение интенсивности, по всей вероятности, указывало на какие-то местные влияния.

Глыбы гранита, почерневшие от вод Ориноко, не оказывали, впрочем, заметного действия на магнит. Барометр в полдень показывал 336,6 линий; температура в тени равнялась 30,6° С. Ночью температура воздуха понизилась до 26,2°; гигрометр Делюка показывал 46°.

Днем 10 апреля вода в реке прибыла на несколько дюймов; это явление сильно удивило индейцев, так как первые паводки почти неощутимы и так как за ними в апреле обычно следует на несколько дней спад. Вода в Ориноко уже стояла на три фута выше самого низкого уровня. Индейцы показали нам на гранитной скале следы современных больших паводков. По нашим измерениям, они находились на высоте 42 футов – вдвое выше средней высоты паводка на Ниле.

Однако это измерение было сделано там, где русло Ориноко особенно стеснено скалами, и я мог лишь руководствоваться указаниями, полученными мной от индейцев. Легко понять, что последствия и высота паводков бывают различны в зависимости от профиля реки, характера более или менее высоких берегов, количества притоков, собирающих дождевую воду, а также в зависимости от длины пройденного рекой пути.

Один факт, поражающий воображение всех, кто живет в здешних странах, несомненен: в Каричане, в Сан-Борхе, в Атурес и в Майпурес, там, где река проложила себе русло сквозь горы, вы видите на высоте ста, иногда ста тридцати футов над уровнем самых больших современных паводков черные полосы и следы размыва, которые указывают на древний уровень воды.

Быть может, Ориноко, кажущийся нам таким внушительным и величественным, на самом деле является лишь жалким остатком тех огромных потоков пресной воды, которые, разливаясь от таяния альпийских снегов или от более обильных дождей и протекая на своем пути в тени густых лесов, среди берегов, не благоприятствующих испарению, некогда пересекали, подобно внутренним морским рукавам, страну к востоку от Анд?

В каком состоянии находились тогда гвианские низменности, испытывающие в настоящее время последствия ежегодных наводнений? Какое огромное количество крокодилов, ламантинов и боа должно было населять эти обширные пространства, превращавшиеся то в озерки стоячей воды, то в голые потрескавшиеся равнины! За бурными временами последовали более мирные, в которые мы живем.

Кости мастодонтов и настоящих американских слонов находят тут и там на плоскогорьях Анд. На равнинах Уругвая жил мегатерий. Глубже раскапывая землю в высокогорных долинах, где в наши дни не произрастают ни пальмы, ни древовидные папоротники, мы обнаруживаем пласты каменного угля, включающего остатки гигантских однодольных растений. Итак, в отдаленные времена классы растений размещались иначе, животные были крупнее, реки шире и глубже.

И это все, о чем говорят нам памятники природы. Мы не знаем, спустились ли уже тогда люди на равнины (в эпоху открытия Америки европейцы застали к востоку от Кордильер лишь несколько малочисленных племен) или же древнее предание о потопе, распространенное среди жителей берегов Ориноко, Эребато и Кауры, относится к другим странам, откуда оно перешло в эту часть Нового Света.

11 апреля. Мы выехали из Каричаны в 2 часа пополудни. Русло реки все больше и больше загромождали гранитные глыбы. Мы прошли западнее Каньо-Орупе, а затем мимо большой подводной скалы, известной под названием Piedra del Tigre. Река здесь так глубока, что лот длиной в 22 морские сажени не доставал до дна. Под вечер погода стала пасмурная.

Шквалы, чередовавшиеся с полными затишьями, возвещали о приближении грозы. Дождь лил как из ведра, и лиственный навес, под которым мы лежали, давал лишь слабую защиту. Хорошо хоть, что ливни прогоняют, по крайней мере на некоторое время, mosquitos, доставлявших нам днем жестокие мучения. Мы очутились перед порогом Каривен, и течение было настолько сильное, что мы с трудом пристали к берету.

Нас все время относило к середине реки. Наконец два индейца салиба, превосходные пловцы, бросились в воду, чтобы с помощью веревки подтащить пирогу к берегу и пришвартовать ее к Piedra de Carichana vieja – голому скалистому выступу, на котором мы разбили лагерь. Часть ночи грохотал гром; вода стала очень сильно прибывать, и несколько раз мы опасались, как бы яростные волны не сорвали с причала наше утлое судно.

Гранитная скала, где мы расположились, была одной из тех, на которых путешественники по Ориноко время от времени слышали на восходе солнца какие-то подземные звуки, сходные со звуками органа. Миссионеры называют такие скалы laxas de musica.

«Это колдовство (cosa de bruxas)», – говорил наш молодой кормчий-индеец, знавший кастильский язык. Сами мы никогда не слышали этих таинственных звуков ни в Каричана-Вьеха, ни на Верхнем Ориноко; однако сведения, полученные от достойных доверия людей, не оставляют сомнений в существовании какого-то явления, зависящего, по всей вероятности, от определенного состояния атмосферы.

Скалистые выступы, изобилующие очень тонкими и очень глубокими трещинами, днем нагреваются до 48–50°. По моим измерениям, их температура на поверхности равнялась ночью 39°, при температуре окружающего воздуха в 28°. Легко понять, что разница в температуре между подземным воздухом и наружным достигает максимума к восходу солнца – к моменту, наиболее отдаленному от наивысшей температуры предыдущего дня.

Не являются ли звуки органа, которые вы слышите, когда лежите на скале, прижавшись ухом к камню, результатом тока воздуха, выходящего из трещины? Не способствуют ли изменению звуков удары воздуха по упругим чешуйкам слюды, выступающим из стенок трещины?

Нельзя ли допустить, что древние жители Египта, непрестанно плававшие вверх и вниз по течению Нила, наблюдали такое же явление где-нибудь на скале в Фиваиде и что музыка скал послужила основанием для шарлатанских проделок жрецов со статуей Мемнона?

Возможно, когда «розовоперстая заря наделяла голосом своего сына, достославного Мемнона» [139], этот голос принадлежал человеку, спрятанному под пьедесталом статуи; однако приведенные нами наблюдения индейцев с Ориноко могут, пожалуй, дать естественное объяснение тому, что вызвало к жизни египетское предание о камне, который издавал звуки на восходе солнца.