Джордж ван Фрекем - Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера

В новой Германии происходили глубокие перемены, особенно явственно заметные в последние годы XIX столетия. Аграрное государство преобразовывалось в индустриальное. Себастьян Хаффнер пишет: «Германия уже при Бисмарке [который был канцлером до 1894 года] в значительной степени индустриализировалась, но при Вильгельме II развитие в этом направлении достигло масштабов, несравнимых ни с одной другой страной мира, кроме далекой Америки» 45. Впечатляющие статистические данные приводятся, например, в « Krieg der Illusionen » («Битве иллюзий») Фрица Фишера. В те годы Германия превосходила своих соседей практически по всем показателям. Она стала лидером в химической промышленности, в изготовлении электрического оборудования и оптики. Ее экономику поддерживали мощные банки. Она спроектировала и начала строительство железной дороги Берлин—Багдад, направленной прямо в сердце Британской империи, к обретающим все большую важность нефтяным месторождениям Ближнего Востока. Другой ее задачей было обретение плацдарма для дальнейших действий в Турции, неподалеку от южных границ России. Германия собиралась бросить вызов Великобритании и на море.

Одновременно с «колоссальным экономическим подъемом Германии» (Фишер) не меньшими темпами росло и ее самомнение, которое иначе можно назвать прусским чванством или прусской спесью. Хаффнер говорит, что в то время стало проявляться «гипертрофированное чувство силы». «Страна чувствовала свою мощь, и никакая похвальба уже не казалась чрезмерной», – саркастически замечает Барбара Тухман. «Немцы знали, что у них сильнейшая армия на земле, что они самые умелые торговцы, самые деятельные банкиры. Их народ проникает на все континенты, финансирует турок, прокладывает железную дорогу от Берлина до Багдада, завоевывает латиноамериканские рынки, бросает вызов владычице морей Британии, а в области интеллекта систематически реорганизует все области человеческого знания в соответствии с научными принципами ( Wissenschaft ). Они заслуживают господства над миром, и они способны к этому. Править должны лучшие. К тому времени Ницше безраздельно царствовал в интеллектуальном мире своих соотечественников. Им не хватало лишь мирового признания их господства. И пока мир не признавал их права на власть, росло чувство протеста и желание добиться этого признания силой оружия» 46.

Германия, став полноценным государством позже других, заявила свои права на «место под солнцем» – достаточно обширное. Ее индустрии требовалось огромное количество железной руды и угля, запасы которых были ограничены. По этой причине индустриалисты и офицеры генерального штаба положили глаз на железорудные и угольные месторождения Бельгии и северной Франции. Тогда же родился и миф о нехватке «жизненного пространства» (чему, кстати, противоречили быстрые темпы индустриального и экономического роста того времени). Это привело к появлению идей о необходимости завоевания российских просторов, едва заселенных отсталыми, низшими народами. В любом случае, Германия должна господствовать, по меньшей мере, в Центральной Европе, господствовать не только в экономическом, но и в политическом и культурном отношениях. «После ухода Бисмарка страна стала ощущать себя мировой державой. Во времена Вильгельма многие немцы – из всех слоев общества – неожиданно увидели цель: мы станем мировой державой, мы распространимся по всему земному шару – Германия встанет во главе всего мира!» Как говорит Хаффнер, все это вело не только к неуемной гордости, но, увы, также и к «похвальбе, крайнему самомнению и эгоистическому взгляду на мир» 47.

«Все слои общества», о которых пишет Хаффнер, в действительности ограничивались главным образом традиционалистическим средним классом, исповедующим консервативные правые взгляды. Этих людей воспитывали в фанатично правом духе немецких университетов профессора, подобные Трейчке. Они были верными читателями таких авторов, как Лагард, Лангбен, Бернарди, Шпенглер, которые писали, что Германии пора, наконец, двинуться по пути, который ей указывает судьба, – к мировому господству. Разрозненные тенденции этих авторов объединились в одной любопытной фигуре – писателе Хьюстоне Чемберлене (1855—1927). Особенно показательным был его бестселлер «Основы девятнадцатого столетия», вышедший в 1899 году. Чемберлен был сыном английского адмирала и двоюродным братом известного британского государственного деятеля Невилла Чемберлена. Он воспитывался во Франции, стал биологом и своей второй родиной считал Германию. Писал он (иногда в трансе) по-немецки. Он женился на Еве, дочери Рихарда Вагнера, и таким образом стал хозяином Haus Wahnfried в Байрейте, где Вагнер провел последние годы жизни и был похоронен. Жорж Моссе называет Чемберлена «самым влиятельным расовым теоретиком», а Йозеф Геббельс – «отцом наших идей».

«Если с этого момента немцы, живущие за границей, будут хранить тесные связи с Германией, станут немцами сознательно, гордо и открыто, – писал Чемберлен, – то завоевание мира приблизится с удивительной быстротой. Достаточно одного примера: как Германии завоевать Австралию? Как начать это завоевание? Как его завершить? Дело в том, что если всего лишь десять процентов обитателей этого континента будут сознательными германцами, они составят девяносто процентов всей интеллигенции и профессоров. Таким образом, они станут направляющим умом этой нации». Конрад Хайден, приводящий эти слова, поясняет: «Чемберлен пишет “Австралия” лишь потому, что бдительная военная цензура не пропустила “Латинскую Америку” или просто “Америку”, которая здесь имеется в виду. Чемберлен был одержим манией совершенства; ему виделась совершенная Германия, создающая совершенный мир».

Далее Хайден вновь цитирует Чемберлена: «И когда Германия, наконец, достигнет власти – а мы можем быть совершенно уверены, что это случится, – она немедленно должна начать проводить в жизнь свою гениальную научную политику. Август, придя к власти, стал перестраивать мир. Германия должна сделать то же… Обладая оборонительными и наступательными вооружениями, безукоризненно организованная на армейский манер, непревзойденная в искусстве, науке, технологии, промышленности, торговле, финансах – во всех областях, Германия станет рулевым и первопроходцем этого мира. Каждый человек будет стоять на своем посту, каждый будет вкладывать все свои силы в это святое дело. Тогда Германия, живое воплощение эффективности, завоюет весь мир силой своего внутреннего превосходства» 48.

Раса для Чемберлена была «главным принципом истории». «Он считал, что из всех рас лишь германская способна создавать культуру, именно она, начиная с третьего века нашей эры, поднималась из “хаоса народов”, порожденного Римской империей и католической церковью. Этой расе принадлежит будущее – при условии, что ей удастся очистить себя от антинемецких элементов, в первую очередь от евреев. Из всех германских народов лишь немцы призваны править миром. Но если на этом поприще они потерпят поражение, им суждено исчезнуть» 49.