Джордж ван Фрекем - Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера

Его враждебность разуму была интеллектуальной, и само движение было, по сути, движением интеллектуалов-неудачников, потерявших веру в разум. Прежде всего, именно они и создали тот интеллектуальный фасад, без которого в эпоху науки невозможно было бы завоевать массы мелкой буржуазии – когда даже отрицание разума должно было быть рационально обосновано…

Эти тлетворные культурные и этические критерии были итогом длительного процесса, восходящего к началу XIX века, когда ум отворачивался от самого себя во имя философии жизни, воли к власти, грубого динамического витализма и постоянно отрицал европейскую рационалистическую традицию. Поколения философов, социологов, историков и психологов приложили руку к тому, чтобы “ум – противник души” [название влиятельной книги Людвига Клагеса] был низложен и заменен интуицией, кровью и инстинктом. На пьедестал взошла обычная глупость, что привело к беспрецедентному моральному банкротству и “поражению человечества”…

Это мощное антипросвещение, питаемое романтическими импульсами, было знакомо всей Европе. Достаточно вспомнить имена Карлейля, Сореля и Бергсона, указывающие на основные направления, которым следовало это возвратное движение в истории идей. Но лишь в Германии эта критика сумела стать полномасштабным “разрушением разума”, лишь здесь это было осуществлено с такой мстительной тщательностью» 172. Эти проницательные замечания датируются 1963 годом, но ничуть не устарели.

Послушаем теперь, что говорил об этом Раушнингу сам Гитлер: «Мы стоим в конце интеллектуальной эры». «Ум, возвеличивающий сам себя, стал иллюзией жизни. Наша [национал-социалистическая] революция – не только политическая и социальная: мы стоим в начале огромных перемен в моральных концепциях и интеллектуальной ориентации людей. Лишь сейчас, с нашим движением, переходный период, средние века, заканчиваются. Человечество пошло по неверной дороге, но мы кладем этому конец. Законы Ветхого завета больше не действуют… Начинается новая эра магического объяснения мира, объяснения через волю – не через знание.

С истинным существом мира можно вступить в контакт лишь через наплыв чувств, через действие. Мне не нравится Гете, но я готов многое простить ему за одну фразу: «Вначале было Дело». Лишь человек действия осознает истинное существо этого мира. Человек неверно использует интеллект. Интеллект – это не гордость человека, это лишь инструмент, временно необходимый в борьбе за существование. Человек пришел сюда, чтобы действовать. Лишь действуя, он выполняет свое национальное предназначение. Умозрительные натуры, обращенные в прошлое, как, например, религиозные люди, – это мертвецы, которые проглядели смысл жизни. И именно немцам, которые столько купались в мечтах и мыслях, необходимо вновь открыть ту истину, что лишь действие и непрестанное движение могут придать жизни смысл» 173.

Сопоставляя все то, что мы узнали о немецкой истории на дорогах, ведущих к Гитлеру, можно набросать некоторую общую канву, полезную для понимания целого. Первым серьезным контактом немецких племен с соседями по континенту было столкновение с Римом. После того, как они прошли практически по всей Европе и по части Северной Африки, назрела новая конфронтация с Римом, на этот раз связанная с принятием христианской веры. Те германцы, что оккупировали римские земли, перешли в христианство без труда, как показывает история Клодовеча (он же Кловис). Они делали это хотя бы для того, чтобы укрепиться на захваченной территории и повысить свой статус. (Многие стали основателями феодальных родословных деревьев, которые, раскинув ветви, превратились в дворянство голубых кровей, весьма христианское.) Они были движущей силой христианизации тех язычников, что жили на своих исконных землях. Многим немцам нелегко будет простить германскому королю Карлу Великому избиение тысяч упорствующих саксов. Однако Гитлер его простил, и чтобы заставить СС сделать то же самое, Гиммлеру придется издать специальный приказ.

Мы видели, что германский национализм родился в русле «романтического» направления Ренессанса и самым громким голосом в этом хоре был голос Мартина Лютера. Тогда впервые задумались о различии между римско-латино-валлийским югом и арийско-нордическо-германским севером. «Лютер презирал урбанистическую и гуманистическую культуру Возрождения, которая угрожала простому благочестию восхищавшего его крестьянства… Лютер был единственным религиозным реформатором, который осуществлял свои преобразования в националистическом ключе. В своей важнейшей работе “Воззвание к дворянству немецкой нации” он провозгласил, что говорит только с немцами и ради немцев, и призвал немецких принцев взять в свои руки управление церковью и избавиться от разлагающего влияния Рима. Немецкие политики, философы и теологи будут неоднократно цитировать его, интерпретируя его Реформацию как первое великое проявление немецкой души, отвергшей католическое христианство как латинское, антигерманское и космополитическое, как главнейшую, после международного еврейства, угрозу тевтонскому народу» 174. В результате таких высказываний Лютера и энтузиазма, с которым они были встречены, Возрождение, распространяясь от Италии к Франции и Англии, лишь едва задело Германию. Возможно, одной из глубочайших причин успеха Гитлера является то, что Германия упустила возможность приобщиться к мировой гуманистической культуре 175.

За лютеровской Реформацией последовала серия религиозных войн. Тридцатилетняя война опустошила земли, которые мы сегодня зовем Германией, утомив и истощив их на сотни лет вперед. В результате Германия так и осталась лоскутным одеялом, состоящим из множества княжеств, тогда как в Европе, главным образом под влиянием мыслителей Просвещения, оформлялась новая идея «нации». «Если в Англии и Франции концепции нации и государства имели рационалистически-гуманитарные основы, восходящие к Кальвину, с одной стороны, и к Просвещению – с другой, то в Германии движение романтиков создало из концепций нации и Народа ( Volk ) священный миф. Именно отвержение Просвещения и мифологизация Народа являются теми специфическими факторами, которые направили Германию на особый путь развития [ Sonderentwicklung ] с далеко идущими последствиями» 176.

Первым эффектом этого специфически немецкого понимания нации, основанного на идеях расы и Народа ( Volk ), стала реакция на неудержимые наполеоновские завоевания и насильственное утверждение на завоеванных территориях принципов Французской революции. Немцы обратились к тому, что казалось им их истинными истоками, к деревне и воинственным обычаям предков, и создали «прусский дух» и Прусское государство. «Восточная Пруссия, в свое время собранная из залитых кровью и обращенных в христианство территорий Тевтонского ордена, так и не утратила своего феодального характера… Прусские ценности, военные и аристократические, стали священными сначала для немецкой элиты, а потом и для среднего класса. Опять исторические пути Германии и либерального Запада разошлись» 177. Пруссия станет ядром государства Бисмарка, первой политической единицей, которую в полном смысле слова можно назвать «немецкой».