Валентин Бадрак - Стратегии гениальных мужчин

Уже в двадцать один год этот неустрашимый фанатик, приводя в исполнение свои одержимые намерения, решительно вторгся в северные земли Балканского полуострова. Его блистательные победы остановили лишь вести об анти-македонском восстании в Фивах. Надо сказать, молодой полководец перенял от своего родителя хорошую для монарха привычку окутывать все сетью своих преданных лазутчиков, вовремя и качественно информировавших его, так же как когда-то царя Филиппа. Уникально и немыслимо, но ровно через тринадцать дней после начала бунта потрясенные жители мятежного города увидели под стенами уже становящееся непобедимым македонское войско. Решением молодого царя город был разрушен до основания, а все пленные проданы в рабство. Эпизод, свидетельствующий, что люди рассматривались Александром лишь как кирпичики его собственного феерического творения. Сжавшаяся от изумления и страха греческая демократия надолго лишилась дара создавать оппозиционные движения. С этого момента уже не Александр работал на свое имя, а оно стало служить ему и мечом и щитом: лишь весть о приближении полководца заставляла трепетать врагов. Царь позаботился, чтобы миф о великом преобразователе мира – полководце, посланном богами, обгонял его собственное движение в цели. Действительно, развитый еще Аристотелем артистизм позволял Александру мастерски разыгрывать пылкие, порой просто неотразимые театральные сцены, преследующие лишь одну цель – вселить в окружающих уверенность, что они имеют дело если не с полубогом, то с мессией, которого ведет по жизни высший разум. Так, стоит лишь вспомнить, как, высадившись на азиатском побережье, он не пожалел времени, чтобы сыграть роль потомка героев Трои, что немедленно было разнесено молвой среди его войск. Точно так же он организовывал выступления перед своими солдатами и генералами, не только вселяя в них удивительную уверенность, но и убеждая, что альтернативы предпринимаемым шагам нет. Наученный великим Аристотелем, он умел манипулировать наиболее уязвимыми чувствами толпы – желанием обогащения и жаждой славы, а также боязнью быть покаранными.

Но македонский царь не обольщался легкими победами – он самым тщательным образом готовился к каждому походу и каждому сражению, он держал в памяти необозримое количество исторических событий и просто сведений о противнике, дополняя их новыми данными от шпионов, и, наконец, он неустанно напоминал своим полководцам о развитии безукоризненной военной дисциплины, ибо интуитивно чувствовал, что это качество военного организма должно решать исход даже самого сложного положения в кампании. Воля и уникальный шарм полководца, его необъяснимый ореол непрерывного безудержного натиска удивительным образом действовали на окружение – вера в звезду Александра становилась непреклонной. Кроме того, македонский царь оказался новатором во всем – его гибкий ум быстро осознал все преимущества технических средств при ведении длительной войны, и потому обоз с различными, порой просто виртуозными приспособлениями редко оказывался невостребованным. А едва ли не самым прозорливым качеством молодого дарования оказалось понимание того, что прочность завоевания можно утвердить лишь благодаря проникновению далеко вглубь метко пущенных стрел, несущих новую, более совершенную культуру: в отряде Александра было немало людей от науки и искусства. Скорее всего, именно в этих сторонах всесторонней подготовки следует искать истинное величие Александра, поскольку они несут главную смысловую нагрузку причин всех его последующих действий. Неутомимому воителю еще не исполнилось двадцати двух, когда он вышел на тропу грандиозного персидского похода.

Первая же битва с персами – при Гранике – окончилась колоссальной победой Александра, хотя сам он едва остался живым в одной из жарких схваток. Очевидно, он понимал, что должен почти безрассудно идти на, казалось бы, необдуманный риск, чтобы зажечь вкусом быстрого и неоспоримого успеха свое войско. Особенно это было важно в первом бою, и натиск полководца оказался успешным. Интересно, что и позже в ключевые моменты военных кампаний Александр лично участвовал в наиболее опасных предприятиях. К примеру, когда с ходу и очень быстро надо было взять горный проход «Киликийские ворота», царь сам повел в ночную атаку отряд легко вооруженных воинов. А в решающей битве «за Азию» – при Гавгамелах – как только в рядах намного превосходящих по численности персов возникла брешь, Александр лично бросился в горящий булатный вулкан с ударной группой и снова решил исход борьбы. Часто его рывки были настолько неосмотрительны, что спасали ему жизнь лишь неимоверная скорость ведения схватки и непредсказуемость его действий для врага. Он несколько раз едва не погиб в таких боях. Так, однажды, уже в самом конце почти десятилетнего восточного похода, Александр, чтобы зажечь солдат, первый взобрался на стену осажденной крепости и прыгнул внутрь. Однако под дождем стрел и дротиков за ним поспели лишь два наиболее яростных царских телохранителя – затем в течение нескольких минут им пришлось втроем противостоять натиску озверевшей вооруженной толпы – в результате царь был тяжело ранен стрелой в грудь и не умер только благодаря своему изумляющему окружающих здоровью.

Однако первую победу он превратил в значительное шоу, отправив в Грецию пленников, а дополнительно в храм Афины Паллады – персидское оружие. Александр благоразумно помнил о тылах и уделял этому чрезвычайное значение. Везде, где далее проходил македонский завоеватель, он оставлял наместниками своих соотечественников. Но при этом часто не менял установившуюся систему управления, что подчеркивает исключительно продуманные подходы к организации формирующейся империи.

Во время персидского завоевательного похода гораздо чаще, чем до или после него, исход всей битвы зависел от личного натиска самого Александра. Во время генеральной битвы с персидским царем Дарием положение помощников Александра было настолько незавидным, что его можно было бы считать даже угрожающим. Но едва ли не в самый решающий момент фланг, которым царь лично руководил, прорвал ряды персов и ударил с боку в центр персов, где находился сам Дарий. Смятение противника, увидевшего македонского царя, было настолько сильным, что он обратился в бегство, даже бросив на поле битвы царскую мантию. Кстати, в результате позорного бегства Дария в плен к македонянам попала вся его семья. Александр становился в глазах врагов сущим дьяволом – одного вида сражающегося царя-демона было достаточно, чтобы переломить исход битвы. Возможно, поэтому он не снимал царских одежд в бою – пестрота его вида и неудержимый натиск часто психологически ломали вражеские ряды. Кроме того, победы Александра были залогом спокойствия и в Греции, где время от времени горячие головы подумывали о том, как бы освободиться от доселе неуязвимого царя.