Валентин Бадрак - Стратегии гениальных мужчин

Изменяя мир, внедряя в него технологии будущего, Гейтс начал осознавать потребность выхода на макроуровень. Непрерывный поиск нового в быстро меняющемся мире возбудил у него стойкое желание расширить границы своей идеи. Подобно выдающимся личностям, чьи биографии он тщательно исследовал раньше, Билл Гейтс развил в себе стремление достичь максимально возможного гуманитарного влияния на мир, заключающееся в изменении восприятия окружающими его статуса: завоевав мир как компьютерный гений, Билл Гейтс загорелся мыслью обрести статус общественного деятеля, способного вырабатывать судьбоносные для человечества идеи. Как работа над продвижением программы для компьютера превратила эту программу в общепризнанный стандарт, так и Гейтс задумал «создать новый стандарт» из своего собственного имени. Он начал «откровенный разговор» с обществом, и начал его с неоспоримым намерением изменить само общество. В рамках этого стандарта и необычный «Дом будущего» – 13 тысяч квадратных метров компьютеризированного мира с имением стоимостью в 60 миллионов долларов, в котором около 100 электронных машин обеспечивают комфорт и безопасность. Это и непонятное многим решение не развращать своих отпрысков безумными деньгами, стимулируя их самостоятельные достижения. Это начало малообъяснимой для обывателя филантропии – выделение значительных сумм на борьбу со СПИДом и другие благотворительные акции. Наконец, это ключевое решение оставить пост исполнительного директора «Microsoft» – с тем чтобы сосредоточиться на том, что всегда было основой его идеи, – на творческих поисках новых программ, новых реальностей, которые, может быть, потрясут мир, как некогда Word и Windows. Но даже без встряски мирового уровня совершенно ясно, что именно творческое зерно является плодоносным для выращивания дерева успеха и для создания внутренней гармонии в любой человеческой душе.

Движение вперед. Это то, что всегда оставалось главным для Гейтса и что роднит его восприятие мира с психологией других победителей. Неустанное движение навстречу новому, от одной победы к другой, независимо от того, сколько материального они приносят и сколько усилий стоят. «Счастье в основном не удовольствие, в основном это победа», – заметил в свое время знаменитый американский эссеист Ральф Эмерсон, и Билл Гейтс своей жизнью сполна подтвердил справедливость этой формулы. Дайте обычному человеку достойную идею, и он перевернет мир. Не задумываясь, сколько усилий потребуется для этого. Это правило, а не исключение, и каждый, кто поверит в него, сумеет добиться всего, чего захочет. Очередной раз это доказал Билл Гейтс, сумевший заметно расширить представление человека о нем самом.

Владимир Ульянов отчетливо осознавал, что для деятельности, связанной с борьбой за власть, да еще в такой огромной и малопредсказуемой стране, как Россия, с традиционно преобладающим хаосом в общественном сознании, нужна не просто редкая активность, а многоплановая беспрерывная работа и, самое главное, агрессивность, способная подавить любое сопротивление на уровне подсознания масс. Обладая несоизмеримой, иногда просто немыслимой для обычного человека волей, Владимир еще в юности подготовил себя к такой изнурительной и небезопасной борьбе. Он втянулся в нее, словно пристрастился к наркотику, и, начав однажды, уже никогда не изменял цели, несмотря на то что на алтарь жертвоприношений пришлось положить не только здоровье, но и целую жизнь. Идея имела для него высший смысл: ради нее стоило жить, за нее стоило умереть, без нее жизнь была ничто.

Главным тактическим приоритетом для себя после завершения формального образования молодой революционер определил пропаганду и агитацию – чисто практическая, порой прикладная и не слишком благодарная деятельность. Ульянов настолько страстно проникся собственной идеей свержения существующего строя и установления диктатуры партии, что легко, пользуясь лишь проникновенной силой собственного убеждения, сотворил вокруг себя кольцо удивительно преданных единомышленников. Только чрезвычайно одаренные и прозорливые представители его окружения могли разглядеть в нем будущего тирана и предугадать весь ужас власти одного человека или небольшой клики. Но даже многие из тех, кто понимал, куда может их завести фанатическая одержимость Ленина, были очарованы силой духа этого неординарного человека. Они поставили на него, ибо мир всегда готов подчиниться воле, служить более внушительной силе и трепетать перед более организованным разумом.

Деятельный же Ульянов слишком хорошо понимал, что одна живая пропаганда слишком мала для осуществления крупномасштабного психологического воздействия на всю огромную Россию. А едва сдав экстерном экзамены в Петербургском университете в возрасте двадцати одного года и получив право на адвокатскую деятельность, он тотчас наметил для себя новые колоссальные задачи. С решительностью быка, атакующего тореадора, он взялся за перо, чтобы влиять своими не слишком живыми, но крепко бьющими по оппонентам работами. В начальный период, будучи еще довольно молодым по сравнению с известными теоретиками революционной борьбы, он слишком нуждался в том, чтобы застолбить свое имя на фундаментальных столбах коммунизма – имя непримиримого и ответственного лидера, готового взять на себя как все риски в общем деле, так и полноту власти. Нет сомнения, что уже в возрасте двадцати двух – двадцати пяти лет в его сознании сформировались и собственный имидж вождя, и стратегический план реализации своих замыслов. Удивительно, что в этом образе не было поисков внешних преимуществ – Ленин, в конечном счете, жил и умер ради самой власти, даже на миг не проявив желания воспользоваться вытекающими из нее внешними атрибутами. При этом неутомимый дух преобразователя постоянно находил время для собственного самообразования и порой целые ночи посвящал изучению наук, правда, все больше пытаясь их ловко привязать к собственной революционной теории. Будущий диктатор яростно и самоотверженно отметал все, что было не связано с его целью. Ни развлечения, ни женщины, ни материальные ценности не имели для него почти никакого смысла и никакой власти, с той, правда, оговоркой, что он умел использовать женское окружение для своеобразного отключения мозга и просто отдыха. По этой же причине он не работал до сорока семи лет в обычном понимании работы, за исключением полуторагодичной службы помощником присяжного поверенного. По сути, он был одним из первых так называемых профессиональных революционеров, находящихся на иждивении у масс, которых они, в свою очередь, готовили и благословляли на баррикады и смерть.