Вадим Бакатин - Дорога в прошедшем времени

Наше согласие не связано с дефектными претензиями по строительству здания, оцениваемыми суммой в 30 млн долларов. Мы будем продолжать наши встречи по этим претензиям в рамках переговоров по вопросам собственности, которые ведутся послом Сальго и заместителем министра иностранных дел Обуховым.

Принимая документы, мы не будем оказывать воздействие на варианты строительства или решения, относящиеся к тому, что мы собираемся сделать с новым зданием посольства. В данный момент наш план заключается в продолжении строительства новой защищенной пристройки к северной части нового здания посольства, а также переносе принятия решения по этому вопросу до тех пор, пока не будет сформулирована наша окончательная позиция относительно использования нового здания посольства.

Наше согласие ни в коей мере не связано с возможностью занятия нового здания советского посольства его сотрудниками. Ваши люди могут занять это здание тогда, когда у нас будет новое, в смысле безопасности, здание в Москве. Это является законом и нашей политикой.

В качестве практического предложения по данному вопросу я буду рад направить моего советника по вопросам руководства и других лиц для встреч с теми должностными лицами, которых Вы можете назначить.

Р. Страус (подпись)

Ответ мне не понравился. Он подтвердил правоту тех, кто говорил об эгоизме, неискренности и супербюрократизме американских чиновников. Любят только себя. Брать готовы, но не отвечают взаимностью. Но не в моих правилах было отступать. Тем более я был уверен, мы «послали мяч» на их сторону, никуда им не деться, ход за ними, запрет на заселение нашего здания в Вашингтоне придется снять.

Схему наших мертвых жучков мы им передали. Они, конечно, стали делать вид, что их надули. Писали, что Бакатину верить нельзя, он отдал не все, нельзя «попадаться на удочку» и тому подобное. К тому времени мне уже стало ясно, что для Госдепа и ЦРУ невыгодно терять своих заклятых «друзей», КГБ и СССР – «империю зла».

Мы буквально были для них слишком дороги. Вместе с исчезновением врагов исчезали ассигнования из сверхщедрого бюджета США. За дружбу долларов не получишь.

Получилось так, как я предполагал. В июле 1992 года американская сторона отменила положения, препятствующие заселению нашего посольского комплекса в Вашингтоне.

Для дипломатов эта грязная десятилетняя история завершилась. Для спецслужб – не изменилось ничего. Они как работали, так и работают. «Дружат» – друг против друга.

А я на всю оставшуюся жизнь получил скандальную репутацию, благодаря мощнейшей многолетней кампании в средствах массовой информации, инспирированной «обиженными» чекистами. Журналистов, продавших свою совесть, более чем достаточно, тем более таких, которым лестно блеснуть своими связями со спецслужбами. Кому не лень и где попало говорят: «Бакатин передал американцам схему наших жучков». Комментарии могут быть различными, но никто не скажет, что жучки эти давно «скончались» и ничего, кроме вреда – после провала операции КГБ в 1982 году, нашей стране не принесли.

Для нашего общества, за долгие-долгие годы несвободы впитавшего в свои поры патологическое любопытство ко всему, что связано со шпионами и разведчиками, это – любимое чтиво. Передал, и все. А что, почему – не важно. Оправдание невозможно. Поэтому – не надо оправдываться. Бесполезно.

24 июня 1991 г.

Дорогой г-н Бакатин!

Благодарю за теплую встречу во время моего последнего пребывания в Москве.

Я доволен нашим визитом и надеюсь, что и Вы посетите Соединенные Штаты Америки. Добро пожаловать в Арканзас, если Вы хотите увидеть настоящее сердце Америки.

С уважением, Билл Клинтон

P. S. Я пережил два поражения на выборах.

Это – еще не конец света. Удачи Вам.

Конечно, и я пожелал удачи человеку, который вскоре стал одним из самых удачливых президентов США [10]. Если не считать… личной жизни. Здесь он оказался самым несчастным мужем, до конца испив чашу коварства далеко не лучших представительниц рода Евы. Самый банальный адюльтер привел к беспрецедентной по обнаженности драме человеческих отношений и беспрецедентным по ничтожности причины общественным треволнениям. Примитивнейшее событие, правда более подходящее для ковбойского ранчо, чем для Овального кабинета, безжалостной вседозволенностью информации было доведено до уровня национальной трагедии. Оно явилось неожиданно великим испытанием для Б. Клинтона, его семьи и всего американского народа. Мужество и самообладание, проявленное семьей, мудрость и великодушие – народом, заслуживают уважения. И мораль сей басни известна и поучительна: терновый венец всегда предпочтительней, чем фиговый листок…

Не могу сказать, почему М.С. Горбачев не смог принять губернатора штата Арканзас, прибывшего в СССР с частным визитом. Масштаб, по-видимому, показался ему мал, или занят был. Но факт остается фактом – принимал Б. Клинтона я, «простой член Совета безопасности». Билл Клинтон производил впечатление… Стройный, высокий. Густая с легкой проседью шевелюра подчеркивала южный загар… Он был в джинсах и ковбойской клетчатой рубахе.

В то время в Кремле так никто еще не появлялся. Этот американец меня и поразил, и восхитил. По крайней мере, настолько, чтобы запомнить его визит среди других. Запомнил, конечно, из-за ковбойки и раскованности. Не мог же я знать, что вскоре он станет президентом Соединенных Штатов, «другом Бориса», которому я только что бездарно проиграл выборы… И здесь Б. Клинтон был прав – это не конец света. И даже не конец жизни. Но конец служебной лестницы явно просматривался. Я свалился с последней ступеньки.

Кому-то, может быть, трудно поверить, но я не планировал свою карьеру. Жизнь – планировал. Например, заранее определил, что у нас с Людмилой будет два сына.

Конечно, это была ошибка. Рожать надо было больше… Отсюда запоздалый вывод: планировать жизнь – глупо. Отдавайтесь судьбе. Пусть будет то, что будет… Так шла моя служебная карьера. Все происходило само собой. Карьера – как производное от случайностей жизни, достоинств и недостатков образования, воспитания, характера. Задумался о перспективах я слишком поздно, когда понял: все то, что можно было назвать «моей карьерой», заканчивается. Пятьдесят четыре года – далеко уже не молодость, но и не совсем тот возраст, когда пора сматывать удочки. Однако так получилось. Меня «смотали». Таковы обстоятельства. Таков итог.