Анастас Микоян - Так было. Размышления о минувшем

Бандитизм носил ярко выраженный политический характер. Бандиты убивали местных руководителей советской власти, беспощадно расправлялись с коммунистами и беспартийными активистами, поджигали здания советских учреждений и терроризировали их работников.

Деревня, истосковавшаяся по самому элементарному порядку, в подавляющем своем большинстве постепенно становилась враждебной всем этим бандам. Из банд стали уходить крестьяне и казаки, заблуждавшиеся или обманутые главарями бандитских шаек. Крупные банды стали распадаться на более мелкие. Было уже немало случаев, когда отдельные банды целиком разоружались и переходили на нашу сторону.

Мы призвали руководителей местных партийных организаций приостановить конфискацию имущества добровольно сдающихся бандитов, вернуть им то имущество, которое еще не распределено, и позаботиться о возвращении ранее отобранной земли и наделении новой, не задевая при этом интересов тех крестьян, которые получили земли бандитов и имеют на них посевы. Разумеется, все это они должны были проводить, имея в виду лишь одну цель – искренно сдавшихся бандитов не толкать обратно в бандитизм из-за невозможности наладить свое хозяйство.

К концу 1922 г. политический бандитизм в крае был в основном ликвидирован. В деревнях как русских, так и национальных областей жить стало намного спокойнее, и крестьяне, собрав в том году хороший урожай, начали более энергично восстанавливать свое хозяйство.

Для нас стало ясно, что такую большую прослойку казачьего крестьянства нельзя держать в изоляции от советской власти, что только вовлечение трудовых масс в советское строительство сломит реакционное, антисоветское настроение верхушки казачества, приблизит его к советской власти.

Для этого надо было пойти на ряд уступок, вполне совместимых с принципами советской власти. Прежде всего надо было включить при выборах представителей казачества в станичные Советы и другие органы советской власти вплоть до области. Удалось добиться места казака – заместителя председателя в области и др. Это встречало сопротивление со стороны актива иногородних, потому что им пришлось потесниться, чтобы уступить места казакам. Но это было правильно, а главное – необходимо.

Во время поездок в станицы, встреч и бесед со старыми казаками и молодежью я старался узнать их обычаи и традиции, причины их недовольства. И у меня сложилась программа уступок, связанных с их обычаями. Без учета этого было бы трудно доказать казакам, что они такие же равноправные граждане, как и другие народы.

Горцы, например, приезжали в Ростов в черкесках, в папахе, с серебряным поясом на узкой талии, с кинжалом, иногда серебряным, с револьвером или шашкой и так ходили по улицам Ростова. Казаки же были лишены этого права, что было им очень обидно. Наконец, казаки даже кубанки носить стеснялись, хотя эти кубанки были похожи на меховые шапки горцев. На первомайских и октябрьских праздниках казачья молодежь не участвовала в демонстрациях, это ее не интересовало, а популярная среди казаков джигитовка не применялась. Стало ясно, что надо казакам разрешить носить кинжалы, реабилитировать шапку-кубанку и джигитовку.

На одном большом митинге я стал с некоторым юмором по этому поводу высказываться откровенно. Я сказал: «Казаки недовольны тем, что их лишили возможности носить кинжалы. Вначале это было правильно, так как казачество в основном было против советской власти, а теперь положение другое – пусть носят себе на здоровье, только соседа в бок не пыряют».

Тогда же я сказал, что считаю неправильным пренебрежительное отношение к кубанке – она гораздо лучше кепки хотя бы потому, что кепка английского происхождения. «Я считаю, – говорил я, – что нам можно брать у англичан йоркширских свиней, но зачем менять кубанку на английскую кепку – непонятно».

В беседах выяснилось, что молодежь готова участвовать в революционных празднествах, но им скучно ходить пешком мимо трибун. Вот если бы им разрешили в казачьей форме да на конях джигитовать мимо трибун – это другое дело. «Так давайте пойдем по этому пути! – говорил я. – И наконец, нехорошо, что казаки не выдвигают своих представителей в советские органы власти. Сейчас пора принять меры, чтобы представители трудового казачества были избраны в станичные советы».

Законно обижало казачество и то, что в станицах иногородние взяли принятое в России название «сельсовет» вместо станичного Совета. Естественнее было пойти навстречу казакам и устранить эту часть перегородок между ними и советской властью.

Мое выступление вызвало, особенно у молодежи, бурное одобрение.

Сам в ту пору человек совсем еще молодой – мне не было и 27 лет, – не успевший позабыть свою юность, я любил встречаться с молодежью, с комсомольцами, понимая большое значение комсомола в деле воспитания подрастающего поколения. В условиях нашего многонационального крестьянского края комсомол играл особую роль. В ряде районов, в первую очередь национальных, коммунистов было тогда еще очень мало. Партийных ячеек насчитывались единицы. Комсомольцев же было гораздо больше. В Чечне, например, их было больше четырех сотен, а коммунистов – единицы.

Комсомольцы выступали активными пропагандистами идей нашей партии и декретов советского правительства. Они были повсеместно застрельщиками массовых субботников и воскресников. Среди них было немало толковых и смелых селькоров и рабкоров, организаторов бедноты, инициаторов борьбы с неграмотностью и многих других хороших дел. Я не говорю уж о том, какую огромную роль сыграли наши комсомольцы в вовлечении в общественную жизнь девушек из нацменьшинств, что в наших условиях было тогда особенно трудным делом. Словом, во всех делах комсомольцы были нашими верными и надежными помощниками. Признанным лидером их был Саша Мильчаков.

Я был очень обрадован, когда впоследствии, в 1928 г., Мильчакова избрали Генеральным секретарем ЦК Ленинского комсомола.

Скончался он в 1973 г., пережив в тюрьмах и лагерях сталинские репрессии. С чувством величайшей скорби проводили мы его в последний путь.

Наше бюро очень беспокоило положение в Горской республике. Эта республика, как несколько ранее и Дагестанская, была провозглашена на съезде народов Терской области с участием наркома по делам национальностей Сталина в ноябре 1920 г. Декреты ВЦИК об образовании этих двух республик были опубликованы 20 января 1921 г.

Горская республика объединила большую группу северо-кавказских горских народов: чеченцев, ингушей, кабардинцев, осетин, балкарцев, карачаевцев, а также часть станиц терских казаков. Народы эти были очень разные, среди некоторых из них еще сохранилась национальная рознь.