Василий Емельянов - О времени, о товарищах, о себе

В июле 1933 года в английской газете «Дейли геральд» было опубликовано открытое письмо некоего А. Истермана, адресованное Гитлеру, в котором ярко обрисовывалось положение в Германии, как оно сложилось к тому времени: «Страх царит во всех домах Германии, убийство стало обычным явлением, суд выражает лишь национал-социалистические догмы, и судьи превратились в рабов политического аппарата. Германия превратилась в один огромный концентрационный лагерь, где заточены тысячи людей, все преступления которых заключаются в том, что их политические убеждения не одобряются национал-социалистами».

По сообщению агентства Рейтер, в концентрационных лагерях Германии в июле 1933 года уже находилось сто тысяч человек. Среди них много известных ученых, врачей, политических деятелей.

В «Berliner Tageblatt» 21 июня было напечатано сообщение о том, что по распоряжению фюрера немецкого рабочего фронта — Лея до первого августа будет проведена генеральная чистка всех рабочих организаций сверху донизу с целью замены всех прежних работников, принадлежавших к социал-демократической партии, партии центра и к другим подобным организациям. Поскольку они вели борьбу против национал-социализма, то будут заменены людьми из национал-социалистической партии. В газетах стали появляться все в большем количестве сообщения о самороспуске партий. 9 июля в газетах сообщалось о самороспуске сразу трех партий — партии центра, немецкой народной партии и баварской народной партии. Руководство партии центра предложило бывшим членам партии «предоставить свои силы и опыт в распоряжение национального фронта под руководством рейхсканцлера».

Как-то утром, когда я уже был у себя в бюро, в здании заводоуправления раздался звонок. Я поднял телефонную трубку и услышал взволнованный голос жены:

— У нас обыск. — И связь прервалась.

Надо идти. В бюро в это время находился один из советских практикантов инженер Митько.

— Пойдемте со мной. У меня производят обыск. Вы идите по противоположной стороне улицы. Если я вернусь из дома, то мы вместе направимся на завод, если же меня задержат, то проследите, куда меня отведут. Запомните дом, место и немедленно отправляйтесь в Берлин — в посольство. Сообщите, где я нахожусь.

Мы с Митько вышли с завода. Он по одной, я по другой стороне улицы. Вот и дом. Внешне нет никаких признаков, что здесь что-то происходит. У дома нет ни транспорта, ни людей. Вставляю ключ в замочную скважину и открываю дверь. В вестибюле у двери стоит молодой человек в штатском.

— Здравствуйте! Вы живете здесь?

— Да, конечно.

— Пожалуйста.

Поднимаюсь на второй этаж и открываю дверь комнаты. В комнате пять молодых людей — все в штатском. Один из них сидит за столом и листает мои бумаги. Двое стоят у книжного шкафа и перебирают книги. Двое стоят у окна и разговаривают. Тот, что за столом, по-видимому, старший.

— Зачем вы пришли? — недовольным голосом спрашивает он.

— Как это — зачем?

— Вы могли бы спокойно работать, — продолжает он.

— Как же я могу быть спокойным, если у меня на квартире производят обыск?

— Ну и почему же это должно вас волновать? Мы посмотрим и уйдем.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не вспылить.

— Когда в квартире производится обыск в отсутствие хозяина, то могут найти и то, чего у него не было.

— Что вы этим хотите сказать? — поднимаясь из-за стола и хмурясь произносит он.

— Я, кажется, сказал совершенно ясно. Если обыск производится в отсутствие хозяина, то могут утверждать, что у него нашли то, чем он и не располагал.

— Советую вам быть осторожнее в выражениях. Мы официальные представители официальной организации.

И он отвернул борт пиджака — там была уже знакомая мне нашивка — Geheimstaatspolizei [89] Тайная государственная полиция. .

— Мы хотим знать, чем вы здесь занимаетесь.

— Я в Эссене живу не первый год, и это не моя, а ваша вина, если вы до сих пор не знаете этого.

— Не будем с вами ссориться, а вот эту книгу я у вас заберу. Она в новой Германии запрещена. — И он поднял со стола купленную мною год назад книгу Ремарка «Der Weg zurück» [90] «Дорога назад». Она вышла у нас под названием «Возвращение». .

Когда гестаповцы ушли, жена сказала:

— Я им отказалась дать ключи от шкафа и ящиков стола, но они только засмеялись — вынули пачку своих и открыли их. Только я успела сказать тебе о том, что у нас обыск, один из них нажал на рычаг и отобрал у меня трубку.

Но дело есть дело. Надо идти на завод. На противоположной стороне улицы по тротуару ходил взад и вперед Митько. Увидев меня, он перешел улицу и спросил:

— Все ушли или кто-то еще остался?

— Все. Пойдемте на завод. На сегодня, по-видимому, больше происшествий не будет.

На следующий день ночью штурмовики произвели обыск у нашего практиканта — инженера Фрида. Искали пишущую машинку, которой у него никогда не было.

Специальные протесты не помогают, бесчинства продолжаются. «Может быть, поговорить с директором завода Геренсом?» — появляется у меня мысль.

Позвонил Геренсу:

— У меня есть вопросы, которые мне необходимо обсудить с вами.

— Буду рад вас видеть. Заходите.

Кабинет Геренса этажом выше. В большом кабинете он один. Поднимается из-за стола, здороваемся.

— Nehmen Sie Platz, bitte [91] — Садитесь, пожалуйста. .

— Я хочу довести до вашего сведения, что в Эссене создаются такие условия, когда нам трудно пользоваться теми возможностями, которые открыты действующим между нашими организациями соглашением.

— А в чем дело? Разве мы чиним вам какие-либо помехи?

— В городе для нас созданы условия, которые мешают выполняемой нами работе. Вчера днем у меня на квартире был обыск, ночью с обыском пришли к нашему практиканту Фриду.

Геренс нахмурился. Видимо, разговор не доставлял ему удовольствия.

— Видите ли, — начал он, поднявшись из кресла и начав ходить по кабинету, — мы частная фирма и не вмешиваемся в дела правительства. У вас совершенно другая система, у вас все иначе. Нам порой даже трудно определить, где у вас кончаются функции правительственных учреждений и где начинается поле деятельности промышленных организаций. У нас это четко определено… Что же касается обысков и арестов, то они и у вас происходят. Вот недавно печать сообщила о том, что на Урале вами арестованы три инженера фирмы Метро-Виккерс.

— Это что же, в ответ на арест английских инженеров производятся обыски у советских специалистов?

— Конечно, нет, это я привел в качестве примера. Я даже не представляю, что мы можем сделать для вас. Единственно, чем я могу вам помочь, — это дать совет обратиться в Иностранный отдел полицейского управления. Там вам как иностранцу окажут необходимое содействие.