Владимир Голяховский - Это Америка

Ну а если американкам почему-то не удается карьера или их увольняют, они сразу обвиняют руководителей в sexual discrimination — дискриминации по признаку пола и тоже подают в суд. Мужчины все больше опасаются их.

Многим американкам действительно можно гордиться своими достижениями. Но нельзя хвалить активность женщин, не критикуя мужчин. Многие мужчины — американцы всех возрастов все больше отстают от своих передовых «амазонок».

А новая Россия переживала все новые трудности. Для перехода к новой общественной формации — капитализму — летом 1992 года ввели ваучеры для продажи населению, началась печально известная приватизация. Моня Гендель не был бы Моней Генделем, если бы остался в стороне от бурных событий своей страны. Сначала он с жаром поддерживал диссидентское движение своим неиссякаемым юмором, а когда движение стало слабеть, его темперамент переключился на новые перемены. Приватизация стала для него объектом иронических наблюдений и одновременно деловой активности. Неунывающий остряк, он назвал новое явление «прихватизация», и эта шутка сразу разошлась по стране.

У Мони всегда был широкий круг знакомых, чуткий нюх на события и дар предвидения. Он метко замечал, кто и как возносится на вершину, и узнавал от приятелей — экономистов о предстоящих переменах.

С Риммой они жили вместе уже несколько лет, но не заговаривали о легализации своих отношений. Он не развелся с женой, содержал их с дочкой, а Римму во многом устраивало положение богатой писательской вдовы. Но в начале приватизации Моня понял, что ее богатству приходит конец.

— Это ж усраться можно! — начал он со своей любимой присказки. — Когда в России намечаются перемены, ничего хорошего не жди. Нюхом чую, наступают суровые времена. Если ты не вложишь свои деньги во что-нибудь ценное, все твое богатство пропадет. Надо срочно купить на все деньги золота и драгоценностей.

Потерять деньги она боялась, но не была уверена, может ли доверить этот вопрос Моне. Он даже прикрикнул на нее:

— Ты совсем с ума сошла, если думаешь, что я хочу тебя обобрать. Неужели ты не понимаешь, кто я?

Она вздохнула и доверила ему ведение дел. За несколько дней он накупил на все ее деньги золота, бриллиантов и несколько старинных икон. И вскоре началась кампания по продаже ваучеров. Цена ваучера стремительно падала. По всей стране 2,5 % владельцев выкупили долю работников и стали полноправными владельцами предприятий. Моня сказал: «А мы чем хуже других?» — ловко продал драгоценности и скупил ваучеры.

Римма со страхом следила за его манипуляциями — вдруг ничего не выйдет и все пропадет? Но Моня, способный математик и человек с развитой интуицией, сумел рассчитать, сколько «желтых» купить и как их реализовать. Римме он купил акции строительных предприятий Москвы, а себе — акции нефтяной компании. И уже через год говорил ей:

— Ваучерная вечеринка для избранных закончилась, среди русских евреев появились первые нувориши, свои Ротшильды. История повторяется: задолго до социализма в России были свои сверхбогатые евреи — Бродский, Высоцкий и другие. Но они достигали богатства своим многолетним трудом, а новые олигархи — это ж простые бандиты. Борис Березовский — это же «серый кардинал», при ельцинской вольнице он даже тасует правительство. Когда его избрали членом — корреспондентом Академии наук, он на радостях подарил ей 25 новых машин «Волга». А ведь начинал с того, что торговал подержанными американскими автомобилями. Теперь, в точности по Бальзаку, который говорил, что в основе каждого большого состояния лежит или преступление, или воровство, чтобы в новой России иметь светлое будущее, надо сначала обрести темное прошлое.

С тех пор Моня стал часто летать в Сибирь, где у него появился партнер, грузин Тимур, и Римма оставалась одна. Она купила участок земли в поселке «Сокол», обнесла его высоким сплошным забором и занялась строительством двухэтажного дома — особняка.

С Лилей они иногда разговаривали по телефону.

— Лилька, помнишь, как сорок лет назад я приехала в Москву, и у меня была одна мечта — получить прописку? А теперь я владелица особняка. Представляешь? Вы с Алешей должны приехать и посмотреть, как мы с Монькой устроились. Мы теперь «новые русские».

— Риммочка, ты же всегда и во всем была впереди своего времени, — рассмеялась Лиля.

Волна приватизации привлекла в Россию за наживой евреев — эмигрантов из Америки и Израиля. Собрался в Москву и Геннадий Лавут. Он вполне серьезно думал о том, нельзя ли купить в Москве шоколадную фабрику? Он всегда был сладкоежкой, и шоколадная фабрика с детства была его мечтой. Он позвонил Лиле:

— Не знаете ли вы кого-нибудь из успешных «новых русских», чтобы посоветоваться?

— Знаю, это наш старый приятель Моня Гендель.

Они встретились в Москве, Моня рассказал ему все, что нужно, и Гена скупил ваучеры и вложил все средства в акции кондитерской фабрики «Красный Ноябрь» на Болотной набережной. Опытный финансист, он преобразовал ее в акционерное общество и быстро разбогател.

«Новые русские» богатели удивительно быстро. За три-четыре года приватизации выделилась группа чудовищно разбогатевших людей: путем бандитских манипуляций они разграбили народные средства. 50 % российских экономических ресурсов находились в руках нескольких олигархов [127] Описаны факты из деловой биографии одного из первых олигархов Бориса Березовского. . Среди них было немало евреев, и это вызывало новую антисемитскую озлобленность.

Президент Ельцин хаотически управлял страной, менял премьер — министров каждые полгода, назначая неопытных людей. Олигархи понимали неустойчивость режима, боялись за свои накопления и, вместо того чтобы вкладывать средства в развитие России, «вымывали» свои деньги в иностранные банки. Им помогали приехавшие иностранные финансисты, в основном американские. Они тоже наживались за счет средств, украденных у народа [128] Первую группу владельцев крупных российских банков, финансовых и финансово — промышленных учреждений составляли: Борис Березовский, Михаил Ходорковский, Михаил Фридман, Владимир Гусинский (президент Российского еврейского конгресса), Владимир Потанин, Александр Смоленский, Владимир Виноградов. . В таких условиях растерянная и разоренная Россия стояла на коленях все 90–е годы.