Виктор Носатов - Фарьябский дневник

То, что меня и многих наших советников афганцы помнили и доверяли, – для меня самая дорогая награда. Значит, многое из того, что мы успели здесь сделать, пошло на благо афганскому народу. Значит, не зря мы были здесь!

21 февраля 1982 г. Узбекская ССР. Город Ташкент

Меня и еще четырех офицеров ММГ вызвал к себе в землянку майор Калинин и тоном, не терпящим возражений, приказал:

– Завтра едете в отпуск. Утром будут вертолеты, так что собирайтесь.

А что здесь собираться? Нехитрая «афганская» форма была на нас, парадные мундиры здесь просто не были предусмотрены.

Ташкентский аэропорт встретил меня многоязычной разноголосицей и длинными очередями у касс. До Алма-Аты, где тогда жила моя семья, рукой подать, а билетов нет, и в ближайшую неделю они не предвиделись. Так, во всяком случае, мне заявили в справочной.

На удивление весь аэропортовский персонал почему-то составляли одни мужчины. Я замечал на себе их внимательные, оценивающие взгляды. Без труда определив по моей форме и раннему загару, откуда я прибыл, один из них прямо предложил:

– Слушай, старлей! Гони двадцать чеков, и я тебе сделаю билет в любую точку Союза.

Узнав, что чеков у меня нет, делец с сожалением зацокал языком. В конце концов мы остановились на «красной брони», то бишь пяти дополнительных червонцах.

Пока шла эта наша торговля, в зале послышались шум, крики. Выхватив из рук дельца заветный билет на ближайший самолет, я решил посмотреть, что же там происходит. Когда протиснулся сквозь многочисленную толпу, то увидел картину, которая потрясла меня больше, чем, наверное, первый мой бой.

Несколько седовласых ветеранов с полным набором серебра и золота на груди держали за плечи молоденького лейтенанта-десантника. Самый видный из них, по стати не ниже генерала, тянул свою дрожащую руку к алеющему на кителе офицера ордену Красного Знамени. Лейтенант тщетно пытался вырваться из цепких рук раскрасневшихся старичков, видя это, толпа подзадоривала «генерала» к более активным действиям. Только когда десантник, поняв, что из плотного окружения ему никак не ему не выбраться, отчаянно прокричал: «Я свой орден кровью заслужил и никому не позволю за него хвататься!», – я наконец-то понял, в чем дело.

– Молокосос! Ты лучше честно скажи, где этот орден взял, – рычал «генерал». – А может, ты его украл? Только не рассказывай нам сказки, что в Афганистане заслужил. Я знаю, вы все там на солнце загораете, афганок щупаете да апельсины жрете. А мы за свои награды в окопах гнили да кровь проливали!

Эти слова, признаться, меня взбесили и, нисколько не задумываясь о возможных последствиях, я кинулся на «генерала». Тот от неожиданности сразу же выпустил орден, который уже успел обхватить своими толстыми потными пальцами. В это время подоспела милиция, и нас развели в разные стороны. Я так и не успел сказать возмущенным ветеранам о том, как мы там афганок щупаем да загораем. А хотелось, ох как хотелось! Хотя они бы меня все равно не поняли, ведь все центральные газеты из номера в номер печатали самые горячие репортажи, обычно заканчивающиеся фразами типа: «… афганские части освободили…», «… подразделения Афганской народной милиции захватили и уничтожили…» и т. д., и т. п. Только вот о нас ни одной строчки, словно советские солдаты там не воевали и не погибали.

В переходе аэропорта неожиданно встретил своего однокурсника по пограничному училищу, старшего лейтенанта Александра Кравцова. Шесть лет не виделись, так что было что вспомнить и о чем рассказать. Оказалось, Кравцов возвращался из одного небольшого уральского городка, куда ему было поручено доставить «груз-200» – цинковый гроб с останками солдата-пограничника, погибшего в Афганистане.

– Чуть не убили меня там! – грустно улыбаясь, признался мне он.

А случилось вот что. Когда гроб, эскортируемый почетным караулом, который для этой цели выделил военкомат, подвозили к дому погибшего, из дверей выскочили уже кем-то предупрежденные родители. Отец сразу же бросился к гробу, начал стучать по железу кулаками, кричать что-то нечленораздельное. Потребовал вскрыть домовину. Ему не разрешили. Тогда он кинулся к дому и вскоре выбежал оттуда с топором в руках, кинулся на солдат почетного караула, и едва не зарубил Кравцова, который попытался остановить несчастного отца. Только вмешательство стоящего наготове милицейского наряда не позволило разыграться новой трагедии.

– Это был первый гроб, который ты сопровождал?

– Да нет, не первый. Я думаю, и не последний. Привык.

Объявили посадку на алма-атинский рейс, и я, обнявшись на прощание с Александром, поспешил к месту регистрации. Ему вскоре предстоял полет в часть, а оттуда вертолетами в Афган. «Пусть минет тебя душманская пуля!» – пожелал я, глядя Сашке вслед.

Отпуск пролетел незаметно. Первые несколько дней после прилета не мог спокойно спать, одолевали афганские кошмарные сны. Даже всуе чувствовал себя напряженно, словно каждую минуту ожидал, что мирные пейзажи Алма-Аты, малышка-дочь, истосковавшаяся жена – все это улетучится, как чудный сон, оставив после себя горькое разочарование и голые афганские сопки с зияющими дырами пещер, из которых в тебя постоянно целится враг.

24 апреля 1982 г. Провинция Фарьяб. Районный центр Кайсар

Кайсар – один из самых отдаленных районов провинции Фарьяб. На глазах у любопытствующей афганской публики строим колонну. Через час с небольшим двинемся домой, в свой лагерь. Несколько дней, проведенных в Кайcape, позволили мне понять некоторые особенности жизненного уклада афганских горцев. Впрочем, все по порядку.

20 апреля возвратившись из отпуска на базу, я никого, кроме заставы охранения, там не застал. Оказалось, что основные силы ММГ задействованы в кайсарской операции. Узнав, что через несколько часов туда уходят вертолеты с боеприпасами и продуктами, я напросился с ними. В Кайсар прибыли только к обеду. Прежде чем зайти на посадку, вертолетчики сделали круг над кишлаком. Когда пролетали над неглубокой балкой, прорезающей селение надвое, штурман показал на чернеющие останки сбитого вертолета и со злостью сказал:

– Недавно сбили. Сволочи! Вы их там как следует прижмите, чтобы неповадно было с нами воевать.

– Постараемся, – еще не совсем понимая, о чем идет речь, обещал я.

Завершив круг, вертолеты, словно хищные коршуны, начали пикировать на стоящую в центре кишлака мечеть. Не долетая нескольких сот метров до нее, выровнялись и плавно сели на площади. Разгрузились быстро и вскоре, облегченно взвыв двигателями, резво ушли в поднебесье. Набрав безопасную высоту, винтокрылые машины скрылись за горизонтом.