Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Цепи и нити. Том VI

Мы расположились на прохладной веранде в шезлонгах, черный бой подал хорошо охлажденные бутылки неплохого местного пива. Пиво и лед — весьма приятное сочетание! Несколько минут мы обсуждали вопрос — не лучше ли бросать в пиво кусочки льда?

— А как, вообще, здесь обстоит дело с лечением душевных болезней, тем более что вы сами, доктор, говорите об их растущем для Африки значении?

— На всем Африканском континенте, не считая Северной и Южной Африки, работает около пятидесяти европейских врачей-психиатров, то есть один врач на два миллиона местных жителей.

— Здорово! Как же они выходят из положения?

— Довольно часто пользуются услугами черных знахарей-заклинателей.

— Ах, так… Ну с ними далеко не уедешь!

— Напрасно вы так думаете. Современный психиатр, вооруженный всеми достижениями мировой науки, излечивает примерно 75 % больных. Знахари-заклинатели около 40 %, это столько, сколько в Европе излечивали до начала этого века.

— Черт возьми! Как же это получается?

— Просто. Негритянский знахарь-заклинатель, прежде всего, изолирует больного от среды, которая прямо или косвенно повлияла на возникновение болезни или ухудшила ее течение. Он селит больного в своем саду, ограждая от насмешек, ругательств и насилия, от дополнительной нервно-психической нагрузки. Эти дикари держат психических больных свободными, в непринужденном общении со здоровыми, притом только с теми, кого желает видеть сам больной. О, здесь мы имеем совершенно новый практический прием! До него у нас только додумались лучшие умы, и реально он нигде не проведен в жизнь. Вы видели связанных больных или сидящих на железной цепи? Как по-вашему, что больше содействует выздоровлению — прогулка в саду по негритянскому методу или сидение на цепи по нашему?

— Не знаю. Если прогулка, то почему вы не освободите вашего узника?

— Не имею права. Любое медицинское вмешательство связано с правовой ответственностью, а режим душевнобольного в особенности. Он плюнет в физиономию проходящего генерала, а потом мне расхлебывать кашу! Пока придется подождать…

— А лечение в собственном смысле?

— У негров есть хорошие медикаменты — возбуждающие и успокаивающие. Есть и своеобразная физиотерапия успокаивающего характера: ритмичные движения, танцы и дикая, до изнеможения пляска, что-то вроде дозированной разрядки возбуждения, весьма эффективная по форме воздействия на нервную систему. Но у них все разумное прикрыто болтовней о волшебстве, магии и духах. По существу, у нас и у них все сводится к правильному диагнозу и соответствующему лечению. У них — духа, у нас — болезни!

Мы помолчали, обмахиваясь большими веерами.

— А более конкретные разделы медицины у них имеются? Скажем — хирургия?

Доктор только отмахнулся.

— Что вы… Какая у черномазых хирургия! Для этого у них нет двух условий — письменности и антисептики. Письменность — это возможность накапливать знания и передавать из поколения в поколение… Их следует жалеть, но хирургия… Вы можете себе представить негритянскую соломенную хижину и голого негра, делающего другому негру серьезную полостную операцию? Грязные твари…

Все готово и упаковано.

— Я хочу отправиться в Стэнливилль, оттуда в Итурийские леса, — мимоходом говорю я хозяину гостиницы.

Бельгиец поднимает брови.

— А вы имеете пропуск, мсье?

— Пропуск в Стэнливилль?

— Нет, в Итурийские леса, мсье. По железной дороге, на автобусных линиях и на автомашине вы можете передвигаться куда угодно, но вне дорог нужен пропуск.

— Почему?

— Треть территории Конго принадлежит правительству. Это самые бедные и неинтересные места. Бесперспективные места! Понимаете, мсье? Вторая треть земель принадлежит королю, а третья — концессионерам, и всюду на въезд нужен пропуск.

— От кого?

_ От владельцев: концессионеров, правительственных учреждений, губернатора.

_ В отношении поездки в Итурийский лесной массив мне придется обратиться…

— Только к его превосходительству господину губернатору — представителю собственного кабинета его величества, занимающего и пост личного секретаря ныне правящего короля.

— Нет, нет, мсье. Хлопотать бесполезно, поскольку вы фактически не имеете серьезной цели: вы — не ученый, не миссионер и даже не коммерсант или предприниматель. Эти земли — правительственная собственность, ее мы призваны уважать и охранять.

— А если я обращусь к самому его превосходительству?

— Бесполезно. Извините, мсье, я весьма занят. Мне очень жаль. Прощайте.

Проклятые собственники! Все рухнуло… Нехотя я отправился на станцию, нужно аннулировать кое-какие свои распоряжения и расторгнуть договора. День прошел в озлобленной суете. Вернулся в гостиницу потный, грязный и злой. На столе нашел приглашение пожаловать на частный ужин к господину графу Ж.Д.Г. Кабеллю.

В уютном салоне большие окна были распахнуты прямо в сад, мы ужинаем втроем: мадам Раванье — молодая дама из Парижа, щедро декольтированная и очень красивая, граф Кабелль — худенький старичок в белом колониальном смокинге с моноклем, и я. Изысканный стол и ничего не значащий разговор. После ужина мы закурили. Не задавая вопросов, я жду.

— Нужно высоко ценить не только искусство, но и тех избранных, кто творит произведения высокой эстетической ценности, — говорит небрежно граф. — Мадам, позволю себе познакомить вас с произведениями этого молодого человека, верная рука и изобретательный ум которого так восхищают во всех столицах мира любителей прекрасного.

Я не понял, что собственно граф хотел этим сказать, но на всякий случай сделал неопределенный скромный жест. Но когда он встал, выдвинул из изящного столика ящик и Достал оттуда кипу цветных гравюр, то у меня дрогнуло сер дце,я почувствовал, что краснею.

— Прошу любить и жаловать: мсье ван Эгмонт — автор этих галантных путешествий в мир вожделений и инстинктов, ведь только они движут нас вперед! Полюбуйтесь и оцените, дорогая мадам.

И проклятый старик положил на колени красавицы мои старые работы.

— М-м-м… смело, но восхитительно, господин граф.

— Отменно, мадам.

Минута молчания. Они смакуют, спокойно прихлебывая ликер и кофе.

— Какая выдумка, не правда ли, мадам?

— О, граф, какая тонкость вкуса! Эти гравюры — объедение…

От первой волны стыда я уже пришел в себя. Кто эта дама? Не одна ли из тех, о ком рассказывал Крэги? Их не пускают надолго вглубь страны, но на сборы они не жалуются. Эта — дорогостоящая, она потрясет карманы его превосходительства! Черт… Чего ты сердишься? Впервые довелось увидеть своего заказчика из мира «Королевской акулы»… Ну и что? Выше голову! Держись твердо — это не более, чем артиллерийская подготовка. Интимный ужин вместе со шлюхой — рассчитанный жест для демонстрации своего превосходства. Его превосходительству угодно унизить меня. Зачем? Поставив в невыгодную позицию, он, без сомнения, предпримет атаку. Посмотрим, для чего я ему нужен! Заметили ли они, что я покраснел? Надеюсь, нет. Я успокоился и равнодушно смотрел на губернатора и его прелестную гостью.