Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII

Сергей садится на свое место.

— Все в порядке, герр Кемпнер. Завтра мы вместе пошлем телеграмму в Париж и заполучим фальшивого барона Иоахима Эйтеля фон Голльбах-Остенфельзена в Берлине. Я сообщу вам завтра то немногое, что знаю о нем. Это француз, его фамилия, насколько я уже понял, Мерсье. Мое дело свести вас, на этом моя миссия заканчивается, мне очень не хотелось бы быть втянутым в какую-то нечистоплотную или незаконную аферу.

Сергей меняет тон.

— Боюсь, что мы злоупотребили гостеприимством баронессы.

Он встает.

— До свидания, завтра в час дня в ресторане «Адлон», герр Кемпнер. Баронесса, я заеду к вам после разговора с герром Кемпнером. Мы с вами обедаем у Кемпинского, а вечером едем прокатиться куда-нибудь в лес.

Он спокойно целует руку баронессе, делает общий поклон.

— Честь имею кланяться!

Семь часов утра. Тиргартен. Детская площадка. Лениво кружатся первые в этом году крупные хлопья снега и сейчас же тают. На белой скамейке сидит Сергей. Смотрит на часы. Между деревьев показывается женская фигура. Это Альдо-на. Сергей встает и начинает закуривать. Альдона на ходу берет в губы сигарету.

— Позвольте прикурить, майн герр! — и шепотом быстро добавляет: — Вот паспорт, держи!

Она наклоняется, прикуривает, мгновенно передает Сергею другой паспорт, берет от Сергея его и как ни в чем не бывало идет не спеша дальше. Сергей поправляет кашне, незаметно сует паспорт в карман пиджака и размеренным Шагом уходит в другую сторону.

Салон самолета. Стюардесса в форме «Люфтганзы»:

— Господа пассажиры, сейчас десять часов семь минут. Через три минуты самолет «Люфтганзы» № 051–206 покидает аэропорт Темпельгоф. Все ли пассажиры заняли свои места? Все ли в порядке? Господа, я даю пилотам сигнал об отправке!

Голова Сергея на подушке кресла. Непроницаемо спокойно лицо. Глаза полузакрыты.

— Господа, мы уже в воздухе. Кто желает получить кофе и утренний завтрак?

Сергей глубоко вздыхает и смотрит в иллюминатор. Потом счастливо улыбается и говорит стюардессе:

— Мне завтрак, кофе и рюмку коньяку, пожалуйста!

Солидная дверь с медной доской. Надпись: «Саризэль. Экспорт и импорт».

Герр Капельдудкер ставит на столик бутылку минеральной воды и два стакана. Кланяется и с достоинством уходит, плотно затворив за собой дверь. Из-за нее слышен стук пишущей машинки и голоса.

Лёвушка и Сергей сидят в позах деловых людей на деловой встрече. Лёвушка тихо говорит Сергею:

— Новое в том, что ты теперь не можешь вести линию Цербера так, как раньше предполагалось. Придется сократить твое участие в дальнейшей работе с ней. Ты провел скрытую вербовку и получил достаточное количество компрометирующих материалов. У нее путь назад отрезан. Но Берлин пока для тебя слишком опасен. Получение списков агентуры на нашей территории теперь возлагается на Иштвана.

Сергей:

— Как ты представляешь себе дальнейшее?

— Твой уход с линии я оформлю газетным вариантом. Закажу в Центре чешские и венгерские газеты, скажем, дай подумать, Сергей, на двадцатое декабря. У тебя месяц для подготовки. После твоей «смерти» Иштван должен вести линию как можно мягче и не доводить дело до угроз: Цербер любит тебя по-настоящему, и с этим надо считаться. Для нас это и лучше, и хуже. От Иштвана потребуется много такта, деликатности и чутья: любящие — народ очень чуткий, надо играть так, чтобы она не почувствовала фальши.

Лёва закуривает.

Сергей:

— Как в Художественном театре?

— Гораздо лучше, естественней. И, главное, ответственней! Не все артисты Художественного могли бы с успехом выступать на нашей сцене!

— А Король?

— Кого ты называешь Королем? Фон Кролля? Там дело проще. Я сведу его с Иштваном и все. Оба они большие аккуратисты и мигом сработаются. Выдержка и воспитанность Иштвана понравятся Кроллю. «Свято место пусто не бывает», Сергей. В новом году Степан что-нибудь тебе подкинет!

Сергей быстро:

— Что именно?

— Потом узнаешь! Думаю, тебе понравится! Все же, друг мой, дай мне еще раз пожать тебе руку. Поздравляю! Рад за тебя вдвойне, потому что ты был на волосок от гибели и уцелел благодаря выдержке. И еще рад потому, что фон Риббентроп, узнав от фон Зиттарта о деле Роя, сказал: «Счастье Германии в том, что такие позорные истории случаются у нас раз в триста лет!» Эх, если бы только он знал, что у него под носом уже работает наш новый человек и мы заготовили в запас еще двух! Поздравляю, Сергей!

Лёвушка трясет Сергею руку.

Гостиная Дорис Шерер. У столика сидит Иштван. Дорис в пеньюаре лежит на черном диване с папиросой в зубах, Сергей ходит по комнате с бокалом в руке. У него усы обриты, прическа изменена, стиль костюма спортивный.

— Так чем же ты недоволен, милый?

— Тем, что мы продвинули вперед только одну сторону нашей программы — денежную.

Дорис звонко смеется.

— И это неплохо! Признаюсь, я уже привыкла к нашим деньгам и не представляю себе жизни на одно жалованье!

— И не надо представлять. Денег будет все больше и больше, Дорис. Ты еще услышишь предложение Батори о связи с американцами, я эту идею полностью поддерживаю: большевиков надо бить не только немецкими руками, но и американскими. Это разумно! Но сейчас я не об этом говорю. У нас не двинулось дело с заключением брака. Плохо, что мы как будто бы привыкли к положению секретной связи, мне стыдно за меня, а еще больше — за тебя, Дорис. Ты должна быть моей женой.

Молчание.

Дорис:

— Гм-м. Ты как будто бы убеждаешь меня… Смешно! Ты — мужчина, я — женщина. Я люблю тебя, страдаю и жду. Дело за тобой, дорогой Черт с копытами!

Сергей останавливается посреди комнаты.

— Ты права. Я виноват. Герр Батори, я еду домой и готовлю поместье к приезду невесты! Еду завтра!

— Не надо! Все хлопоты я беру на себя, дети. Я сам поеду.

— Нет, Батори, что это за жених, если он не побеспокоится о доме для своей невесты? Наше гнездо должен свить я и только я. Все другое — аморально! Мне нужна неделя, одна или две. Словом, ждите моих писем! Батори, налейте бокалы! Дорис, сюда, пожалуйста!

Дорис подходит к столику.

— Поднимите бокалы! Выше! Чокнемся! Какой чудесный звон! За наше счастье!

Они отпивают вино, Дорис и Сергей целуются.

Дорис дремлет в постели. Настойчивый звонок у двери.

— Сейчас! Иду! Да слышу же, Батори! Слышу!

Она вскакивает, набрасывает халат, но не попадает ногами в туфли, а звон превращается в беспрерывный сигнал тревоги.

— Что он… С ума сошел, что ли… Иду! Иду!

Лестничная клетка. Перед дверью спина Иштвана в пальто и шляпе, Иштван не отнимает руки от звонка. Дверь распахивается. Сонное и радостное лицо Дорис. Видна ее розовая половина.

— Что такое? Есть письмо?! Он едет?!