Андрей Петухов - Генерал Кутепов. Гибель Старой гвардии. 1882–1914

Штабс-капитан Кутепов жил в то время на казенной квартире в казармах первого батальона лейб-гвардии Преображенского полка по адресу – улица Миллионная, дом 33 (Весь Петербург 1913). Брат Александра Павловича подпоручик 1-го Железнодорожного полка Борис Кутепов обосновался на Обводном канале в доме 115 [345]. Вероятно, их сестры – Раиса с Александрой – жили в то время у Бориса. Именно этот адрес Раисы указан ею в прошении от 23 июля (5 августа) 1913 года для поступления на Высшие женские Бестужевские курсы [346]. Тогда ею одновременно были поданы документы на юридический, историко-филологический и физико-математический факультет (специальность биология), на который она и была зачислена. 1 (14) июня 1913 года Раиса окончила восьмой дополнительный класс женской гимназии имени Б. И. Бенардаки в Осташкове Тверской губернии [347]. В той же гимназии шестой класс окончила и Александра Кутепова. Ей тогда не исполнилось еще и шестнадцати лет. После смерти в 1912 году отца, Павла Александровича Кутепова, сестры перебрались в Петербург к братьям. Александра пошла в седьмой класс в Петроградскую гимназию П. А. Макаровой, бывшей Ставинской, а летом 1914 года, следуя примеру старшей сестры, готовилась поступать на Высшие женские Бестужевские курсы, выбрав историко-филологический факультет [348].

На проводы Александра и Бориса на фронт из Твери должен был приехать Сергей. Он, благодаря знакомству старшего брата с тверским губернатором Николаем Георгиевичем Бюнтингом [349], только что был принят на службу в губернскую канцелярию. В 1911 году Н. Г. Бюнтинг помог со служебным переводом отчима братьев Кутеповых Павла Александровича Кутепова из Архангельской губернии в город Осташков Тверской губернии.

Внимая просьбе боевого офицера лейб-гвардейца о переводе его отца, тверской губернатор счел нужным навести соответствующие справки. В частности, 12 (25) февраля 1911 года в письме архангельскому губернатору он просил: «Ввиду сего прошу Ваше Превосходительство сообщить мне подробно вполне откровенные сведения о службе и нравственных качествах, деятельности и политическом направлении названного Кутепова, а также и о том, как он вел дела землеустройства, будучи чиновником по крестьянским делам…» [350]. В ответе, датированном 9 (22) марта того же года, говорилось: «…Павел Александрович Кутепов за время своей служебной деятельности, в качестве чиновника по крестьянским делам, зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Прекрасно знакомый с крестьянским делом, в высшей степени трудоспособный и энергичный… Независимо от сего, как человек высокой нравственности и безукоризненной честности, г. Кутепов снискал себе за время пребывания своего в Архангельской губернии чувства всеобщей любви и уважения» [351]. Столь безупречная характеристика поставила точку в обозначенном вопросе.

После смерти П. А. Кутепова в 1912 году Н. Г. Бюнтинг, вероятно, помог выхлопотать пенсию на содержание Раисы и Александры, которую они получали до совершеннолетия. В дальнейшем он принимает горячее участие в судьбе Сергея Кутепова и приближает к себе, обеспечив ему быстрое продвижение по служебной лестнице. Если в 1914 году Сергей Кутепов – младший, не имеющий чина чиновник особых поручений при губернаторе (Адрес-календарь Тверской губернии на 1914 год), то в 1915 году он уже коллежский секретарь и становится старшим чиновником [352]. В 1916 году коллежский секретарь С. П. Кутепов также уже в губернском правлении [353].

23 июля (5 августа) Борису Кутепову исполнилось двадцать семь лет. Вероятно, в тот день вечером братья и сестры Кутеповы собрались у него на квартире на Обводном канале в доме 115. О чем родные говорили за столом? Александр, как всегда, шутил. Возможно, вспоминал, как он любил в гостях у сестер поддразнивать компанию курсисток и студентов своим «черносотенством», или рассказывал забавные истории из фронтовой жизни на Русско-японской войне. Например, как в перерывах между боями молодые офицеры устраивали шуточные «балы». Сами готовили пельмени и пирожки, украшали цветными китайскими фонариками площадку, где затем под музыку полкового оркестра весело кружились пары юных офицеров. Не мог же он рассказывать двадцатилетней Раисе и семнадцатилетней Александре, как в первые фронтовые дни на склонах Путиловской сопки он видел груды окровавленных человеческих тел – следы рукопашного боя, как темными ночами пробирался с командой разведчиков у вражеских траншей, где каждый неверный шаг мог стоить жизни, как едва не погиб, когда рубился с отрядом хунхузов в жестокой сабельной сшибке…

Родные шутили, смеялись, поздравляли Бориса с днем рождения, конечно, говорили о предстоящей войне и поднимали бокалы с верой в скорую победу. Шутили, по очереди садились между старшим братом и младшей Кутеповой – между Сашей и Сашей – и загадывали самое заветное желание. Однако чувствовалось, что в сердцах у них поселилась тревога. Они беспокоились за судьбу старшего брата, ведь он скоро поедет на фронт. В воздухе повисло смутное чувство ожидания надвигающихся грозных событий. Особенно волновались Раиса и Александра. Старший брат с детства был для них примером, опорой, «палочкой-выручалочкой» на все случаи жизни. А после смерти отчима Александр по праву стал главой семьи. И не случайно в одной из его служебных характеристик записано: «Содержит семью и нуждается в ежемесячном пособии в 100 рублей» [354].

В граммофон поставили любимую пластинку. Далеким эхом минувшей войны зазвучал вальс И. А Шатрова «Мокшанский полк на сопках Маньчжурии» [355].

Восемь дней осталось у Александра Павловича до отправки на фронт. Многое надо успеть, но он обязательно выкроит время и напишет в Новгород, матери своего друга подпоручика Максима Эдуардовича Леви, погибшего 20 февраля (5 марта) 1905 года, в самом начале Мукденского сражения, и передаст теплые слова его сестре Зине. Однажды, приехав в Новгород после войны, он с чувством сказал госпоже Леви: «У вас нет сына, а у меня нет матери». Она полюбила его как родного, всегда ждала весточку от него и по-родственному называла Шуриком. Первое письмо с траурной вестью Александр Павлович написал тогда же на Сторожевой сопке, в двадцатых числах февраля 1905-го. Последнее письмо датировано 23 января 1930 года – Париж, за три дня до своего последнего боя – схватки с агентами советской спецслужбы из группы Я. И. Серебрянского [357].