Папа Рамдас - По пути с Богом (сборник)

Все первые дни вокруг дарамшалы собирались толпы посетителей, желавших увидеть его. Большинство их них были школьниками. Приходило и немало серьезных искателей. Вечером его часто звали на киртан-сборища, где исполнялись популярные религиозные песни великих индийских святых. В этих песнях содержится вся суть высокой философии индуизма. Их сюжет – преданность, знание и отречение. Их ясный призыв возвышает ум и наполняет его божественным пылом. Самые любимые народом гимны – Кабира [106]и Тукарама. [107]И действительно, их песни – редкие жемчужины духовной мысли, где слиты воедино совершенная мелодия, высокий дух и чистая эмоция.

Днем Рамдас был занят полезным делом – чтением «Рамаяны» Тулсидаса [108]на английском языке и ее пересказом на местном наречии посетителям, сгрудившимся в маленькой комнате. Они жадно впитывали духовный нектар бессмертного творения Тулсидаса.

Однажды к Рамдасу пришел молодой человек, сломленный отчаянием и безысходностью. Он поведал историю своих злоключений. Рамдас посоветовал ему читать Раммантру и заверил его, что все будет хорошо. После этого друг приходил к Рамдасу каждый день, и было видно, что он целиком отдался повторению имени Рама. Спустя несколько дней он пришел к Рамдасу в жизнерадостном настроении и сообщил, что неотвратимое бедствие, нависшее над ним, миновало его, не причинив ни малейшего ущерба. Слава, слава могущественному Имени! Несомненно, Имя Господа обладает такой силой, что прогоняет невежество, боль и несчастье, и поэтому святые всего мира никогда не уставали воспевать его.

Однажды утром к Рамдасу наведались два пожилых пенсионера и принялись по-свойски болтать о своих домашних неурядицах.

– Пора заново настилать крышу, – сообщил один другому, – я все обошел в поисках связок соломы, но так ничего и не купил, этих продавцов соломы редко встретишь. Не знаю, что теперь и делать.

– Это ерунда, – перебил второй, – у меня беда посерьезней. Обвалились ворота перед домом. Бесхозные буйволы свободно бродят по саду и топчут мои драгоценные посадки. Я изловил плотников для починки ворот, но они уплыли из моих рук, как угри. Я почти не сплю по ночам.

И так далее до бесконечности. Рамдас немного послушал, как они обмениваются волнующими признаниями о своих хозяйственных заботах, а потом решил, что он здесь явно лишний и они прекрасно обойдутся без третьего лица, не заинтересованного в их беседе. Посему он тихонько выскользнул из комнаты и быстрым широким шагом направился к вершине холма в окрестностях города. Хорошо прогулявшись с часок, он вернулся обратно. Где же птички? Они упорхнули – комната была пуста. Однако они появились вновь тем же вечером и стали просить прощения, что позволили себе бестактность – обсуждать свои личные дела в его присутствии, в его святом уединении.

Со всей мягкостью, на какую был способен, Рамдас сказал: «Комната Рамдаса открыта для всех, и люди, осаждаемые мирскими проблемами, могут свободно пользоваться ею, чтобы обрести покой и отдохновение, вспоминая о Боге. Но если они приходят со связкой своих забот и разбрасывают повсюду ее содержимое, они просто лишают себя утешения, столь нужного им и легко доступного в этой комнате.

В один голос они согласились с ним и пообещали не совершать впредь столь досадных ошибок.

С Рамдасом приключился еще один эпизод, достойный подробного описания. Поздним дождливым вечером, около десяти, в комнату вошла особа странной наружности: в лохмотьях и с всклокоченными волосами. За спиной болтался узелок на палке из ствола пальмы. С виду гость смахивал на безумца. Он вошел и присел рядом с Рамдасом.

– Можно мне остаться здесь на ночь? – осведомился он глуховатым, монотонным голосом. Рамдас ответил, что он желанный гость.

Посетитель уселся на циновку и развязал свой узелок: в нем оказалась причудливая коллекция маленьких разноцветных лоскутков. Потом он стянул с себя лохмотья, разложил их на полу и, в упор глядя на Рамдаса, залился безудержным смехом.

«О Рам, в каких дивных масках Ты приходишь!» – подумал Рамдас. Через некоторое время необычный пришелец собрал цветные клочки и снова завязал их в тряпку. Придвинувшись к Рамдасу, он спел припев популярной песни на каннада следующего содержания: «Ты – чистейший, всеблагой, загадочный Говинда! [109]». Его исполнение отличалось особенным, страстным и выразительным стилем. Говорил он тоже на каннада.

Внезапно прекратив концерт, он пристально уставился на Рамдаса.

– Видишь, моя одежда ветхая и рваная, – сказал он. – Не отдашь ли ты мне одну из тех, что носишь?

Мгновенно разоблачившись, Рамдас протянул ему кусок ткани. Посетитель аккуратно сложил его и пододвинул к себе.

– Теперь ложимся спать, – властно скомандовал он. – Прикрути лампу. И не вздумай делать ярче!

Рамдас послушно выполнил приказ. Гость улегся и притворился, что спит, Рамдас последовал его примеру. Пяти минут не прошло, как он опять сел и велел сесть Рамдасу. Рамдас подчинился и снова добавил света.

– Я хочу попросить еще кое-что, – заявил он.

– Все в этой комнате, – отозвался Рамдас, – имущество Рама, а поскольку ты – это Он, ты имеешь на него право. Проси и бери, не стесняясь.

Тем временем Рамдас закутался во второй кусок ткани.

– Мне нужна и эта одежда, что сейчас на тебе, – сказал гость и протянул руку. Не говоря ни слова, Рамдас вручил ему и это дхоти.

– У меня нет котелка для воды, – сообщил он через несколько минут. – Если не возражаешь, можешь дать мне вон тот, – он указал пальцем на сосуд в углу комнаты. Выплеснув остатки воды, Рамдас передал ему котелок. Гость выразил пожелание, чтобы Рамдас собирал вещи в узел. Потом он потребовал циновку, оленью шкуру, фонарь, зонтик, кусок веревки – одно за другим почти с равными интервалами.

Рамдас понял, что Бог взял на себя труд проверить, не осталось ли у него следов чувства собственности. Но в его отрешенной жизни не было места для привязанности к материальным вещам. Все предметы, переходящие в руки странного гостя, он отдавал в духе восхитительной естественности.

– О Господи, Твои испытания удивительны. Все Твое и только Твое, – обратился он к гостю с нарастающим волнением. В ответ тот разразился своим неподражаемым громким хохотом.

Заметив стопку книг, он потребовал и их. Имущество было завернуто в кусок ткани, образовав увесистый сверток.

– Послушай-ка, ты отдал мне много ценных вещей, – с ноткой угрозы заметил он. – Возможно, ты пожалеешь о своей глупости, когда я унесу их с собой. Что скажешь?

– Нет, нет, что ты, – поспешно возразил Рамдас, – ты же берешь только свои вещи, и у Рамдаса нет причин для сожаления.