Яков Гордин - Николай I без ретуши

Но, за недостатком внутренних успехов, услужливые публицисты того времени постоянно указывали на внешнее могущество России, на величие ее авторитета в совете европейских держав. И действительно, Австрия и Пруссия, казалось, вполне подчинялись России, а Франция во время Июльской монархии у нее заискивала; сама Англия, не отказавшаяся еще от системы недоверия и зависти к Франции, казалась связанною преданиями Священного союза и битв при Наварине [45], а впоследствии союз России, Англии, Австрии и Пруссии против Франции по поводу дела египетского паши [46]обнаруживал, что Англия также как бы преклонялась пред политикою России.

Такова была наружная сила этой политики. Но была ли в ней сила внутренняя, именно то ясное сознание цели и уменье подчинять ей личные впечатления, без которых наружное, кажущееся величие не представляет ничего прочного и при первом серьезном шаге оказывается миражем, обнаруживая полную неподготовленность, отсутствие союзов и быструю потерю авторитета?

Нет, этой внутренней силой тогдашняя русская политика не обладала, а затем и величие ее авторитета должно было исчезнуть, как только она намеревалась сделать решительный шаг к достижению своей главной цели. Этой целью, очевидно, было не только освобождение христианских народностей в Турции, но и расширение пределов России на юге. Цель эта, обнаружившаяся в 1828–1829 годах, продолжала быть главною мыслью правительства. Достаточно бросить беглый взгляд на приведенные нами финансовые факты и принять во внимание, что производительные расходы в государстве ограничивались, даже сокращались, а все податные и кредитные силы направлялись к постоянному увеличению сил военных, – и нельзя не прийти к убеждению, что Россия с 1830 по 1848 год непрерывно готовилась к войне.

Как стало ясно из публикуемых в главе «Итоги царствования» документов, николаевская система неуклонно деградировала и уже в сороковые годы переживала тяжелый кризис. Но непосредственной причиной катастрофы, крушения представлений императора о мире и о себе и его личной трагедии стала традиционная имперская мифология, вектор которой устремлен был на Восток.

Мы не будем углубляться в хитросплетения международной политики, в которых запутался Николай Павлович, потерявший ориентацию в дипломатическом пространстве и властно отбросивший критерии, по которым он мог оценивать свои реальные возможности. Это не входит в наши цели. Мы лишь набросаем общую схему сюжета.

Турция испокон века была стратегическим соперником России на обширных и заманчивых пространствах вдоль южных границ империи. Турция, контролируя Босфор и Дарданеллы, в любой момент могла перекрыть России выход в Средиземное море и мировой океан. Турция господствовала над единоверными славянами и греками.

В ХVIII и начале XIX века Россия в нескольких тяжелых войнах отбросила турок и присоединила немалые земли. Главным приобретением был Крым, находившийся до того под турецким протекторатом, и стратегически важный порт Севастополь.

В первой половине XIX века Турцию постоянно сотрясали внутренние неурядицы, угрожавшие ей развалом. Западные державы высокомерно вмешивались в политику султанов.

Николай Павлович называл Турцию «больным человеком Европы» и обсуждал с европейскими дипломатами планы ее раздела.

Это были отголоски грандиозного замысла Екатерины, Потемкина, Зубовых об изгнании турок из Европы и учреждении на Босфоре новой Греческой империи со столицей в Константинополе и во главе с императором Константином, внуком Екатерины.

Ключевский конспективно, но точно очертил трансформацию этой идеи.

Из конспекта Василия Осиповича Ключевского «Новейшая история Западной Европы в связи с историей России»

Грандиозный план восстановления Византийской империи разбился на проекты простого раздела Турции подобно Польше, если не считать фактического проекта поглощения Турции вместе с другими державами Восточной и Северной Европы П. Зубова. В записке Ростопчина, опробованной Павлом 2 октября 1800 г., о положении Европы и отношения к ней России, России – Романия, Булгария и Молдавия, Австрии – Сербия и Валахия (Павел: «Не много ль?»), Пруссии в вознаграждение за согласие – Ганновер, Франции – Египет, Греция с островами Архипелага – республика под защитой держав – участниц раздела, а по времени греки и сами подойдут под скипетр российский (Павел: «А можно и подвесть».) «Важное и легкое к исполнению предприятие», только нужны тайна и скорость. Резолюция Павла на записке: «Опробуя план Ваш во всем, желаю, чтобы Вы приступили к исполнению оного: дай Бог, чтоб по сему было».

Но Павел был убит, Александр от этой идеи отказался, и не было сделано даже попытки договориться с западными державами. На сцену вышел Наполеон, и всем стало не до раздела Турции. Наполеон в 1806 году сумел столкнуть Россию с Турцией, результатом чего была новая русско-турецкая война, которую перед самым наполеоновским вторжением победоносно закончил Кутузов.

Но надо помнить отношение Николая Павловича к отцу. Он отверг политику Александра и пошел по стопам Павла.

Из конспекта Василия Осиповича Ключевского «Новейшая история Западной Европы в связи с историей России»

Турция – европейская международная добыча. Ощупью наталкивались на сущность вопроса – не делить между соседями, а дробить на части, из которых она состоит. Долго не уяснялись интересы, во имя которых можно было действовать; под турецким игом сохранились народности, которые следовало освободить… На Западе этого национального существа дела не понимали; там Турция – только гиря на весах политического равновесия. Турция держалась не тем, что не надеялись ее разрушить, а тем, что не знали, что делать с ее развалинами: всех пугала не сила ее жизни, а следствия ее смерти… Присутствие народностей, которые могли бы составить независимые государства, стало уясняться Россией и Европой именно с восстания сербов и греков. Александр это понял, но не хотел признать по своим обязательствам главы Священного союза. Николай не был связан такими обязательствами и мог взглянуть на дело проще….Он хотел видеть в вопросе то, что нашел: нашел народности, стремящиеся к независимости, и начал их освобождать.

Пушкин недаром приветствовал войну с Турцией 1828–1829 годов. В результате победы России греки получили независимость. Это была романтическая мечта русских либералов александровского времени.

Восстание сербов против Османской империи в 1804–1813, а затем в 1815–1817 годах, дипломатически поддержанное Россией, привело к образованию автономного сербского княжества в составе Османской империи с сильными элементами самоуправления.