А. Фадеева - Екатерина II без ретуши

… Нельзя сказать, чтобы все лица, окружавшие Екатерину, были довольны ее трудом. Она сама вызывала критику и при окончательной редакции руководствовалась сделанными ей замечаниями. Последние не всегда нравились ей.

Бибиков пожелал некоторых не важных изменений в редакции для большей ясности выражения мыслей Екатерины. Баскаков находил, что пытка в некоторых случаях неизбежна. Екатерина, читая примечания Баскакова, заметила на полях: «О сем слышать не можно, и казус не казус, где человечество страждет».

Особенно же Екатерина была недовольна замечаниями Сумарокова, который во многих отношениях противоречил ей. Она снабдила записку Сумарокова приписками или подстрочными, отчасти весьма меткими и острыми замечаниями. Так, например, Сумароков смотрел на крестьянский вопрос иначе, нежели Екатерина. Она была гораздо либеральнее его. «Господин Сумароков, – выразилась она о нем, – хороший поэт, но слишком скоро думает, чтобы быть хорошим законодавцем; он связи довольной в мыслях не имеет, чтоб критиковать цель, и находит, что здесь и там в полире ошибки есть, которых пороков он бы оставил, если бы понял связь». В другом месте, по поводу Монтескьё, мы встречаем приписку Екатерины: «Многие критиковали Монтескиу, не разумея его; я вижу, что я сей жребий с ним разделяю». По поводу какого-то параграфа в «Наказе» Сумароков заметил: «Для краткости времени без всякого возражения мною оставлена». Екатерина прибавила: «Потери нету».

Фридрих II, прусский император:

Скажут, что императрица первая из женщин могла носить имя законодателя своей империи и что она по своей мудрости первая положила основание счастия своих народов, установив справедливые законы. Если царь Петр I не гнушался работать в Амстердаме на верфи адмиралтейства, чтобы создать флот для своего народа, то и ваше величество не пренебрегли бесчисленными подробностями юриспруденции, чтобы обеспечить владения и благосостояние России.

Английский посланник Маккартни:

В настоящую минуту внимание царицы исключительно поглощено любимым проектом, успех которого будет ей полезнее и принесет ей больше истинной чести, чем выигранное сражение или приобретение целого королевства. Обладая проницательным умом, вследствие которого она не только усматривает недостатки, но тотчас же находит средство их исправить, она давно с сожалением убедилась в беспорядке, сложности, запутанности и несправедливости законов ее империи; исправление их давно составляло предмет ее честолюбия, и с этой целью она рассматривала и изучала с величайшим вниманием и точностью различные законодательства других стран. На основании собственных ее замечаний по этому предмету и мнений самых ученых и способных ее советников она составила Уложение, равно соответствующее благу ее подданных и характеру народа. Уложение это будет предложено на рассмотрение депутатов империи, которые соберутся в Москве в течение будущего лета, причем им будет предоставлено право высказывать свои мнения о нем, указывать на те недостатки, которые они найдут в нем, и предлагать изменения. Когда по всем этим вопросам произойдет соглашение и они будут окончательно утверждены, Уложение это будет обнародовано и составит основное законодательство империи на будущее время. Поистине это высокое предприятие, достойное честолюбия великого монарха, предпочитающего титул законодателя славе побед и полагающего в основание своего величия заботу о благоденствии, а не уничтожении человечества.

Из монографии «Екатерина Великая» Николая Ивановича Павленко:

Уложенная комиссия заседала в Москве до декабря 1767 года, затем переехала в Петербург, где возобновила работу 16 февраля 1768 года. 18 декабря того же года маршал Бибиков объявил о закрытии Большого собрания на том основании, что начавшаяся в октябре война с Османской империей требовала присутствия депутатов либо на театре военных действий, либо в учреждениях, обслуживающих военные нужды. Историки давно установили, что военные действия потребовали привлечения только 4 % списочного состава депутатов. Депутаты распускались, но, закончив войну победным миром и подавив восстание Пугачева, Екатерина так и не возобновила работу Большого собрания.

Из монографии «История Екатерины Второй» Александра Густавовича Брикнера:

Центр тяжести законодательной работы, как мы знаем, находился не в Большом собрании, а в частных комиссиях. Эти частные комиссии, членов которых было около ста человек, остались в полном составе. Они продолжали свои работы и были закрыты только 4 декабря 1774 года.

Александр Ильич Бибиков (1729–1774), русский государственный и военный деятель, генерал-аншеф, председатель (маршал) Комиссии для составления проекта нового Уложения, сенатор; главнокомандующий войсками в борьбе с польскими конфедератами и при подавлении Пугачевского восстания. Из писем Александра Ильича Бибикова к Екатерине II:

Д́олжно признаться чистосердечно, предприятие было равно временно, и умы большей части депутатов не были еще к сему подготовлены и весьма далеки от той степени просвещения и знания, которая требовалась к столь важному их делу. Некоторые же из депутатов, увлеченные вольнодумием, ухищрялись уже предписывать законы верховной власти; другие предлагали уничтожение рабства, неоспоримо истинною философиею и христианским человеколюбием предначертанное, но исполнение чего по обширности и малонаселению Российской империи, еще гораздо более мудрых и благовременных мер, прилежного рассмотрения и опасного внимания и рассуждения требует.

Из «Жизни и приключений Андрея Болотова, описанных самим им для своих потомков»:

Я… как предвидел, что из всего великолепного предприятия ничего не выйдет, что грому наделается много, людей оторвется от домов множество, денег на содержание их истратится бездна, вранья, крика и вздора будет много, а дела из всего того не выйдет никакого и все кончится ничем.

Из воспоминаний Людовика Филиппа Сегюра «Пять лет при дворе Екатерины II»:

…Она деятельно занималась мерами преобразований в управлении государством и развитием народного образования. Русские законы представляли хаос: государи издавали новые законы, не уничтожая старых; судьи, не имея ни правил, ни начал, которыми могли бы руководствоваться, судили произвольно. Екатерина, желая уничтожить этот беспорядок, учредила правильные суды и старалась ввести единство в судопроизводство. Движимая великодушием, созвала в Москву выборных со всех областей своей обширной империи, чтобы совещаться с ними о законах, которые намеревалась издать. Когда они собрались, им прочтено было введение к Уложению, предложенному императрицею. Эта книга, пользующаяся такой известностью, была переведена на русский язык, но первоначально написана по-французски рукою Екатерины. Мне показывали ее в петербургской библиотеке, и мне приятно было увидеть, что это было довольно полное извлечение из бессмертного Монтескье. Но собрание депутатов, столь новое и неожиданное, не оправдало тех надежд, которое оно пробудило, потому что члены его большей частью удалялись от цели, предначертанной правительством. Выборные от самоедов, дикого племени, подали мнение, замечательное своей простодушной откровенностью. «Мы люди простые, – сказали они, – мы проводим жизнь, пася оленей; мы не нуждаемся в Уложении. Установите только законы для наших русских соседей и наших начальников, чтобы они не могли нас притеснят; тогда мы будем довольны, и больше нам ничего не нужно». Между тем, вследствие слухов о прениях, крепостные некоторых вельмож, побуждаемые надеждой на свободу, начали во многих местах волноваться. Собрание было распущено, и императрица должна была одна заняться составление законов. Она издала несколько законоположений, имевших предметом правосудие и управление, но не могла совершить тех великих преобразований, для успеха которых нужны благоприятная среда, обычаи, сообразные цели законодателя, и стечение многих особенных обстоятельств. ‹…›