Валерий Григорьев - Обречены на подвиг. Книга первая

Колпаков, быстро сообразив, что к чему, тут же покаянно признался, что ему показалось. К приезду командира полка моя версия с тормозами, красочно рассказанная Кравцом, уже ни у кого не вызывала сомнений. По-отечески пожурив незадачливого лейтенанта, на всякий случай спросив у Кравца, как я летаю, и, услышав самую лестную характеристику, командир с чувством выполненного долга укатил. Спарка-то осталась целой, а три покрышки заменят в течение часа.

Многие летчики догадывались об истинных причинах произошедшего инцидента, но виду не подавали. Поговорка «Умный поймет, но не скажет, а дураку все равно ничего не объяснишь» как нельзя лучше подходила к данной ситуации. Тот же начальник политического отдела Миленевский, о несостоятельности которого как летчика в полку ходили легенды, поверив в придуманный мной бред, не упустил возможности провести небольшой курс политико-воспитательной работы. Демонстрируя профессиональное превосходство бывалого «летуна», он начал свою беседу с просьбы пожать ему руку. Удовлетворившись моим рукопожатием, начпо (начальник политического отдела) доброжелательно, по-отечески, молвил:

– Вот так и надо тормозить, но после приземления, а еще лучше – после опускания носового колеса!

Дав несколько ценных нравоучений, когда и как надо тормозить, по-родственному похлопал меня по плечу и напутствовал:

– Ничего, не Боги горшки обжигают! За одного битого двух небитых дают! Ты еще станешь настоящим пилотом, а возможно, и настоящим политработником!

– Свят-свят! – подумал я в отношении второй части этого пророчества.

Так, можно сказать, дважды сухим, я вышел из мутной воды под названием «козел». Оставшись живым и невредимым, я умудрился сохранить и собственную репутацию, и репутацию своего инструктора, незабвенного Евгения Наумовича Кравца. После этого случая он стал относиться ко мне с нескрываемым уважением, чем вызывал вполне справедливую зависть моих однокашников. Став через пару месяцев, как он и предполагал, командиром эскадрильи, Кравец включил моей летной подготовке зеленый свет, и я быстро нагнал, а потом далеко перегнал своих коллег по освоению летного мастерства.

Евгений Наумович был прирожденным коммерсантом. Он сам хвастался, что еще, будучи лейтенантом, и служа в Красноводске, выполнял поручения командира дивизии по «поставке» разного рода, дефицитных, в то время материалов.

Но подлинный талант предпринимателя раскрылся у него, как раз во время службы в Астраханском полку. Удивительное дело, все знали о делах «коммерсанта» в погонах, Наверняка знали об этом и органы контрразведки, но никаких мер воздействия не принималось. Я не поверю, что на него не было заведено персональное досье, которое пухло день ото дня. А может быть сам Кравец, был источником информации, и ему по-свойски все прощали?

Сам Женя был не в меру хвастлив и болтлив. По прибытии к нам в полк, он с размахом начал свою деятельность. Весь его «бизнес» был построен на простой схеме: спирт – черная икра (рыба) – бартер – выгодные знакомства и связи – деньги.

Он сам мне рассказывал, как при расформировании Мариновского авиаполка, ему удалось похитить чековую книжку на получение ГСМ (горюче-смазочные материалы), и затем безбоязненно ею пользоваться. С явным удовольствием он поведал мне, как в период расформирования, командир дивизии, генерал Черепанов «украл» «волговский» мотор и пару летных курток, был уличен в содеянном, исключен из партии и с позором отправлен на пенсию.

– А я кроме вот этой книжечки, ничего не взял – показывал он мне в полтора сантиметра толщиной книжицу, напоминавшую блокнот с официальными, защищенными водяными знаками, и проштампованными печатью не существующей воинской части. Оказывается при получении по чековому требованию такой книжки спирта, менее чем пятьдесят литров, данная операция не подлежала проверке со стороны ревизионных органов. Женя был расчетливым, и получал только по сорок литров. Получателем у него был всегда один и тот же капитан Пронякин.

– Да, не дай Бог найдут этого капитана Пронякина, лет десять с конфискацией ему обеспечено! – хвастливо, не раз, повторял «Корейко» в погонах.

Для надежности, что бы иметь прикрытие, Кравец пошел на «сговор» с местным командиром базы авиационно-технического обеспечения полковником Долговым. База была первого разряда и обслуживала помимо полка и Астраханский центр боевого применения. Долгов был солидного и статного вида офицер. Участник Великой отечественной войны, и вполне заслуженный человек не удержался перед соблазном иметь халявный спирт, не «похищенный» в наглую со склада, а выданный вполне «законно». С постоянной регулярностью, раз в месяц, Женя получал огненную воду и вполне успешно ею распоряжался. Понятно, что в те времена, спирт был свободно конвертируемой валютой. За бутылку водки можно было выменять гораздо больше материальных ценностей, чем купить по её номинальной стоимости. А один литр спирта Евгений Наумович приравнивал к пяти бутылкам водки. То бишь переводя на водочный эквивалент, его неофициальный доход ежемесячно составлял двести бутылок водки.

В короткий срок были налажены связи с рыбинспекцией, браконьерами, работниками военторга и прочими «деловыми» кругами того времени.

Для поднятия собственного авторитета в полку, Кравец в штабе всегда держал двадцатилитровую канистру, и «старики» частенько к нему заходили «причащаться». Дома же у него всегда были три канистры, одна расходная, и две в качестве НЗ (неприкосновенный запас).

У самого Кравца дома было два холодильника, Орск и ЗИЛ, под завязку забитые икрой и осетриной. Но и этого было мало, в какой-то момент он стал хранить икру в нашем «холостяцком» ЗИЛе, который мы брали на пункте проката за червонец в месяц. Иногда, приезжая с полетов, как всегда, с чувством голода, мы не могли совладать с соблазном, чтобы не отхватить приличный кусок паюсной икры и с легким чувством угрызения совести поглотить этот, недешевый даже в Астрахани деликатес. Это была своеобразная плата за аренду нашего холодильника.

Икра хранилась в виде брикетов в пергаментной пищевой бумаге, и Евгений Наумович, забирая ее, всегда с подозрением смотрел на нас, и иногда строго задавал вопрос:

– Что-то мне кажется, больше было, не трогали?

Мы делали невинные рожи, и дружно отвечали, что мы офицеры и чужого добра нам не надо.

– Ну, смотрите у меня!

Став командиром эскадрильи, он получил новый импульс в своем коммерческом развитии. В его распоряжении стал эскадрильский автобус, который возил летный состав на полеты, аэродром, в профилакторий и так далее. Автобус круглосуточно дежурил в Трусово, где мы проживали, и использовался исключительно по предназначению. Но с появлением нового комэска, он регулярно стал, отправлялся в ночные рейсы по всей Астраханской губернии. Шура Швырев, который быстро раскусил Кравца, и сделал на него ставку в своем карьерном продвижении, фактически став его порученцем по особым вопросам, почти каждую ночь мотался, отвозя спирт, и привозя дары матушки реки Волга и батюшки – седого Каспия. А так как у Шуры язык за зубами долго не держался, а я к тому же его кумом, то обо всех поездках мне было доподлинно известно. Пришлось однажды и мне съездить в ночную «командировку». То ли Шура был в наряде, толи приболел, в общем, среди ночи меня разбудил Кравец, и тоном, не терпящим возражения, сказал: