Евгений Сапиро - Трактат об удаче (воспоминания и размышления)

«Инвалидность пятой группы» – продукт неписаных правил. Это очень удобное оружие для ущербных, у которых кишка тонка, чтобы бороться с тобой по-честному. В любой момент без особого риска для себя они могут пустить это оружие в ход: подставить ногу, втихую сотворить пакость.

Особо подчеркиваю: «инвалидность пятой группы» не является исключительно «еврейской» болезнью. Без особого энтузиазма в эти дни я вспоминаю анекдот 1960-х годов и не могу не оценить способность предвидения его безвестного автора:

Умирает старый грузин. Вокруг него дети, внуки. Собрав последние силы, он дает им последнее напутствие:

– Берегите евреев!

– ….???

И, заметив общее недоумение, добавляет:

– Когда их не станет – возьмутся за нас.

Сегодня на просторах бывшего СССР в роли «инвалида» может выступать и «лицо кавказской национальности», и выходец из солнечной Средней Азии, и «хохол», и «москаль» (он же «кацап»)…

Бактерии ультранационализма можно обнаружить почти в каждой стране, нередко они разрастаются до эпидемии. Где-то в форме государственной политики, где-то – на бытовом уровне.

Мне без разницы, кто эти люди по национальности и как классифицируются их убеждения: антисемит, нацист, фашист, ура-патриот… Если они судят о людях по национальности, то они ущербные, кем-то или чем опущенные.

Больше всего огорчает, что ущербными, больными на голову могут быть не только недоумки, но даже талантливые, успешные люди. Генералиссимус Сталин – из их числа.

Несмотря на свое инженерное образование и высокие научные звания, должен признаться, что теорию относительности в интерпретации Альберта Эйнштейна до сих пор воспринимаю с заметным напряжением ума. Гораздо веселее дело обстоит с адаптированными ее изложениями, например одесским: пять секунд поцелуя – мгновение, пять секунд прикосновения обнаженным задом к поверхности раскаленной плиты – вечность.

Учитывая факт использования человеком на протяжении более чем полувека как не мирного, так и мирного атома, не буду принижать роль теории относительности и ее автора в физике. Но думаю, что более широкое и многообразное применение эта теория нашла в психологии.

В 1951-м я стал первокурсником Уральского политехнического института. Из 50 будущих инженеров по обработке металлов давлением семь были участниками войны – фронтовиками. Им крупно «повезло» – призванные в армию в 1944 году, они не только вдоволь понюхали боевого пороху, но тянули солдатскую лямку еще почти пять лет. Нам было по 17–18, им – 27–29. Этих, еще не разменявших третий десяток лет людей мы, «салажата», воспринимали (и называли) «стариками».

Главный калибровщик Чусовского завода Будимир Илюкович [156]на шесть лет старше меня. Стариком он для меня не был, но «в годах» – да.

На протяжении многих лет, обсуждая кого-то в своем кругу, мы говорили: «он молодой» или «он старый». Если бы застенографировать эти разговоры, а теперь прочитать записанное, то окажется, что в разное время в «старых» иногда фигурировали тридцатилетние, а в «молодых» – те, кому под шестьдесят. Лишь много лет спустя мне стал понятен основополагающий принцип этого парадокса, явно претендующего на принадлежность к «теории относительности»: оценка проводилась относительно твоего собственного возраста. Моложе меня – «молодой». Старше – «старый».

Принцип, прямо скажем, далекий от объективности. Ошибочный и одновременно безобидный, если на его основе оценивается, например, конкурентоспособность симпатичной особы противоположного пола, сидящей в автомобиле, который притормозил перед светофором рядом с вашей машиной. Ошибочный и вредный, если является основой для принятия кадровых решений.

Беда в том, что оценка, которая опирается на, казалось бы, объективный показатель – возраст (в годах), тоже не без греха.

В 1994 году группа молодых депутатов пермского ЗС во главе с Андреем Климовым и Андреем Кузяевым предлагала ввести ограничение по предельному возрасту для кандидата в губернаторы области. При обсуждении их предложения я сказал:

«Ребята! Не успеете оглянуться – и под это ограничение попадете вы».

Сегодня вице-президент «большого» ЛУКОЙЛА Андрей Кузяев разменял сороковник, его соратнику, заместителю председателя международного комитета Государственной думы Андрею Климову пошел шестой десяток. Думаю, что сегодня они гораздо аккуратнее относятся к проблеме возрастного ценза. Тем более что об этом им ненавязчиво напоминает подрастающее поколение:

«“Пермяки бывшими не бывают” – эта фраза родилась и стала крылатой 25 февраля в Москве. В деловом центре Amber Plaza на Краснопролетарской они сошлись: настоящие и бывшие земляки… Первое поколение – это деды [157] , например, Евгений Сапиро. Они были пионерами в покорении Москвы. Точнее, не так. Москва сама им покорилась – уж с такими-то их заслугами. Отдалась на милость победителя и спасибо сказала. Второе поколение – это отцы. Например, господа Кузяев, Трутнев или Кущенко. Они уехали вслед за дедами. Благодаря этим представителям, можно гордо смотреть в глаза москвичам и говорить, отставив ножку в сторону: «Да весь ваш Lukoil Overseas (Министерство природных ресурсов, ЦСКА – по обстоятельствам) на наших держится…»

А третье поколение– это мои ровесники…» [158].

У этого подхода есть и другая полярность – «слишком молод!»

В 1970-е годы на экономическом факультете Пермского университета «путевку» на защиту докторской диссертации «выдавал» бывший ректор, заместитель председателя облисполкома в военные годы, профессор Василий Филиппович Тиунов. Был он ровесником века, так что в описываемые времена ему было 75 лет. Соискатель приглашался к нему на беседу, по ее результатам выносился вердикт. Я тщательно готовился к этой встрече: подготовил доклад, иллюстрации к нему, подобрал наиболее эффектные публикации в центральных журналах. Захожу в кабинет. Следует приглашение присесть. Достаю из портфеля «наглядные пособия» и начинаю раскладывать их на столе перед строгим рецензентом. Василий Филиппович, не ожидая окончания этой процедуры, задает вопрос:

– Товарищ Сапиро! А когда вам исполнится сорок лет?

– Уже год как исполнилось, Василий Филиппович!

– Так что вы тянете? Защищаться надо!

Беседа продолжалась еще минут тридцать-сорок, но на темы, не связанные с диссертацией. Путевка в докторскую жизнь была получена.

До сих пор благодарен ректору университета Владимиру Маланину, напомнившему мне в конце 1995 года, что В. Тиунову исполняется 95 лет. Мы организовали несколько публикаций о юбиляре и вместе приехали поздравить к нему домой. Он был тронут этой встречей. Признаюсь, я тоже.