Евгений Сапиро - Трактат об удаче (воспоминания и размышления)

Соответствующим событием общенационального масштаба стало начало «гайдаровской» реформы. Первый штурм рыночных высот был назначен на 1 января 1992 года. Это событие совпало во времени с появлением в моей трудовой книжке следующих записей:

26. 12. 1991. В связи с прекращением полномочий исполнительного комитета Пермского областного Совета народных депутатов до формирования администрации области назначен исполняющим обязанности заместителя главы администрации области.

24. 01. 1992. Назначен первым заместителем главы администрации области.

В администрации области я отвечал за финансово-экономический и природоресурсный блоки. Продолжая военную аналогию, начальником генштаба реформы стал Егор Гайдар, я оказался в роли начальника штаба Пермского фронта. Если об остальных периодах «внешней среды», описываемых в этой главе, и о руководстве страны и области я говорю «они», то об «эпохе Ельцина» я обязан говорить «мы». В том числе в случаях, когда похвастаться нечем.

Огромной стране через две трети века социализма предстояло вернуться в капитализм. Моисею потребовалось сорок лет, чтобы его народ позабыл то, что ему не следовало взять с собой в будущее. А тут семьдесят с лишним. За эти годы из исторической памяти советского народа рыночный менталитет был почти полностью вытеснен планово-распределительным. Опыт сохранившегося тонкого слоя практикующих рыночников изучали специалисты не Академии наук, а УБХС МВД (управления по борьбе с хищениями социалистической собственности).

Еще на подступах к либерализации, например при обсуждении программ типа «500 дней», я не раз задумывался: откуда мы возьмем кадры, способные успешно работать в рынке? Тем более что на избавление от социалистических «вредных привычек» советским людям не было отпущено и года…

Не оказалось времени на тщательную подготовку перехода к новому российскому капитализму и у организаторов этого процесса. В цейтноте не были учтены некоторые важнейшие специфические особенности смены курса, крутого разворота от социализма к капитализму.

Готовясь к переводу экономики на рыночные рельсы, мы учитывали, «профилактировали» появление таких новых для нас явлений, как нерегулируемое ценообразование; свободный рынок товаров и услуг, финансов и кредита; приватизация в сфере производства и обслуживания; временный всплеск инфляции; негативные последствия монополизма в отдельных секторах экономики и регионах; безработица (обеспечение занятости)…

Под эти проблемы создавались соответствующие институты, государственные структуры, предусматривались хоть минимальные, но ресурсы.

Если внимательно проанализировать этот перечень новых явлений и институтов, то легко обнаружить, что он один к одному совпадает с тем, что существует в цивилизованных странах, имеющих многовековой рыночный «стаж»: независимую судебную систему; не только «зубастые», но и конструктивные оппозицию и прессу; достаточно эффективные правоохранительные органы и в меру законопослушное население.

К тому же это население за многие века, по-хорошему или по-плохому, разделило все земные блага. Большая его часть смирилась с той долей благ, которая перепала ей. По крайней мере, не стремится под красными флагами устранять несправедливость путем революций и экспроприаций. Отдельные личности в инициативном порядке продолжают последним баловаться до сих пор, но это сфера интересов уже не экономистов, а криминалистов.

Все эти рыночные «растения», выращенные на унавоженной веками, тщательно и регулярно пропалываемой почве, мы без селекции и районирования стали высаживать на наши вытоптанные, кишащие паразитами экономические грядки.

Отечественная история свидетельствует, что недостатка в паразитах мы не испытывали никогда. Но межсезонье между социализмом и рынком оказалось для их размножения особенно комфортным.

Для того чтобы попасть в класс новых, не мелких (!) собственников, требовался первоначальный капитал.

Самым лакомым кусочком оказалась существующая государственная, кооперативная и общественная собственность: от заводов и пароходов до земельных угодий и домов отдыха творческих союзов. Ее можно было получить в процессе приватизации даром, купить или отнять. Первая процедура получалась самой выгодной, но она была доступна только для «своих» – работников приватизируемой организации. То, что осталось после «своих», поддавалось покупке и «отъему». Те же процедуры могли быть применены и к новым собственникам.

Деньги для покупки собственности требовались достаточно большие. Частное честное лицо такими суммами в те времена, как правило, не располагало. На моей памяти было редкое исключение – чемпион мира Г. Каспаров, который принимал участие в покупке Соликамского магниевого завода. Но такие, как он и ему подобные, погоду не делали.

Кое-что имелось у цеховиков и у кооператоров времен Горбачева. Определенные возможности предоставляли операции с ваучерами.

Большой потенциал имел обман простодушного, легко клюющего на «халяву» российского населения. Финансовые пирамиды ждали своего часа.

Доступ к кредитным источникам требовал властной поддержки, чаще – коррупции.

Весомым финансовым источником становился воровской «общак».

Понятно, что не для всех.

И, конечно, молодой российский бизнес, не мешкая, стал осваивать богатое интернациональное наследство заработка «легких» денег путем ухода от налогов и контрабанды.

Отнять собственность можно было, используя тот же властный ресурс, жульничество и при помощи самого примитивного бандитизма и рэкета.

Последние два средства оказались универсальным и для решения кредитных проблем на самых привлекательных условиях.

Чуть выше я писал о том, что, несмотря на недостаток времени и средств, мы готовились к встрече со многими новыми для России рыночными явлениями. Явлениями объективными, цивилизованными. Об этом писали и говорили авторы соответствующих программ, приглашенные в Москву иностранные специалисты. Принимались соответствующие указы президента и постановления правительства. А вот чего не было во всех этих документах, программах и рекомендациях, так это комплекса мер по предупреждению всплеска коррупции, бандитизма, рэкета. Допускаю, что проекты борьбы с рыночной преступностью в это время где-то и существовали, но «начштаба Пермского фронта» гайдаровской реформы об этом не ведал.

Может быть, «отцы реформы» величину этой опасности просто не просчитали, может быть, хорошо представляли, но задачу сочли не подъемной… На основе личных ощущений во взаимоотношениях с Москвой я склоняюсь к первому варианту.