Евгений Сапиро - Трактат об удаче (воспоминания и размышления)

Вторая группа – «реабилитационная». В нее вошли те, кто ранее занимал довольно высокое положение, но был «отодвинут» или надолго «заморожен». Теперь они получили шанс на реванш, но воспользоваться им не смогли. Наиболее выдающейся фигурой в этой группе был директор отраслевого института Александр Малофеев, побывавший до того и первым секретарем Пермского горкома КПСС, и председателем облисполкома. К этой же группе можно отнести начальников областных управлений Николая Бердоносова и Виктора Почернея.

Третья – «самоутвержденцы». Это известные в области фигуры, занимающие достаточно высокое и прочное положение. Депутатский мандат не только позволил бы им закрепить и упрочить имеющиеся позиции, но и повышал политический вес. Однако выборная фортуна от них отвернулась. Возглавлял список неудачников бывший председатель облисполкома, а на ту пору секретарь Президиума Верховного Совета РСФСР Степан Чистоплясов. Компанию ему составили первый секретарь обкома КПСС Евгений Чернышев, председатель Пермского горисполкома Владимир Парфенов, первый секретарь Пермского горкома КПСС Валерий Суркин, первый зампред облисполкома Борис Мазука, генералы Василий Сныцарев и Дмитрий Вохмянин, партийные и советские руководители городов и районов области, начальники областных управлений…

Успешно выдержали этот трудный экзамен председатель облисполкома Виктор Петров, председатель областного агропрома Александр Белорусов, генеральные директора Вениамин Сухарев, Юрий Антонов, Юрий Булаев, Анатолий Ожегов, Геннадий Миков, руководители областной и городской милиции Валерий Федоров и Петр Латышев, Иван Четин (Коми-Пермяцкий округ), Петр Карпов.

Четвертая группа – «метеоры». Они, неожиданно появившись и ярко блеснув на политическом небосводе, довольно быстро ушли за его пределы. К ним бы я отнес преподавателя пединститута Николая Андреева, заводского социолога Игоря Аверкиева, инженера Татьяну Снитко, редактора газеты Ирину Залевскую, директора школы Владимира Кислицина. Впрочем, по отношению к И. Аверкиеву слова «скрылся за горизонтом» не совсем справедливы: он нашел свою, правозащитную, нишу и до сих пор достойно ее занимает.

Ваш покорный слуга, опередив десять конкурентов, вошел во второй тур, но в финале уступил Петру Латышеву. Однако своим выходом «в свет» (областной, федеральный) обязан именно этим выборам.

Весной 1990 года избирались не только народные депутаты РСФСР. Одновременно с ними получили свои мандаты депутаты городских и областных Советов. Среди них оказались будущие сенаторы первого созыва Виталий Зеленкин и Сергей Левитан, депутаты Государственной думы Владимир Зеленин и Андрей Климов.

Вспоминая об этом периоде, нельзя не сказать хотя бы пару слов о последних днях КПСС. Если в Москве вокруг этого кипели страсти, телегеничный Руцкой долбал невзрачного Полозкова, то в Перми было относительно тихо. Как в популярном анекдоте о перестройке:

Это – как ветер в тайге. Верхушки деревьев раскачиваются, а внизу тихо-тихо.

Последняя областная отчетно-перевыборная партийная конференция прошла в 1991 году чуть энергичнее, чем раньше, но без революций. Хотя несколько выступавших (запомнился, например, профессор университета Орлов) требовали соблюдения чистоты марксизма, призывали вернуться к прежней КПСС, требовали крови изменника Горбачева.

Я как зампред облисполкома удостоился чести не только стать делегатом конференции, но и был включен в список членов обкома. При обсуждении кандидатур выступил рабочий из Березников (фамилию не запомнил). Он посчитал, что присутствие в руководящем партийном органе демократа и рыночника Сапиро, к тому же ратующего за многопартийность, будет ошибочным. И предложил мне поискать место в другой партии.

Мне дали слово. Сказал я примерно следующее:

«Я тридцать лет в партии, и куда-то перебегать не собираюсь – пусть это делают те, кому я не нравлюсь; я хочу, чтобы партия, в которой я состою, была сильной, конкурентоспособной, пользовалась поддержкой большинства народа; если мы пойдем по пути, который предлагают профессор Орлов и мой оппонент из Березников, убежден, что наша партия обречена на поражение».

При голосовании человек 50 проголосовали «против». Что не оказалось рекордным результатом.

И сегодня я не отказываюсь от этих слов. Прекрасно понимаю отсутствие оригинальности в истине, что история не имеет сослагательного наклонения. И, тем не менее, иногда задумываюсь о том, как бы повел себя, если бы КПСС пошла по социал-демократическому пути, повинилась за многое из постыдного прошлого… Наверняка остался бы в ее рядах. Хотя бы по той причине, что почитаю такое качество, как верность. И в личной жизни, и в работе. Да, чувства могут поостыть, но сдавать людей, с которыми много лет работал, дело, которым занимался с полной отдачей всю сознательную жизнь, – для этого нужны особые, форс-мажорные обстоятельства. Нерешительность и непоследовательность М. Горбачева этот форс-мажор создали. И все-таки я не поддался модному тогда соблазну – хлопнуть дверью, выйти из КПСС. Дождался августа 1991 года. И об этом тоже не жалею.

Весной 2002 года ушла из жизни символ английской монархии – королева-мать. Информационные агентства передали: «Умерла во сне». Пермская партийная организация тоже ушла в мир иной «во сне». Как член обкома последнего созыва, я входил в комиссию, возглавляемую вторым секретарем Валерием Суркиным. Собирались мы не часто, но даже эти редкие встречи запомнились как бессодержательные. Особенно это было заметно на фоне перегруженного работой (и реальными проблемами) облисполкома. Дело совсем не в Суркине, которого я знал энергичным, конструктивным первым секретарем Пермского горкома. Просто у обкома к этому времени полностью исчезли рычаги управления. Исчезла власть. Не осталось ни кнута, ни пряника. Так что не правы те, кто утверждает, что кончина КПСС в августе 1991-го произошла в результате катастрофы. Ее сердце остановилось во сне. По крайней мере, у нас, в глубинке.

А как же ГКЧП?

Конечно, это было событие. Но не из разряда «причин». Это было «следствие» явления по имени «перестройка».

Я бы сравнил членов ГКЧП с реанимационной бригадой, которая могла бы продлить жизнь больному по имени КПСС лет за пять до этого. Пока выпущенный М. Горбачевым вирус свободы не распространился по всей стране, пока миллионы людей не попробовали ее на вкус и, главное, еще не ощутили слабости коммунистического режима.

Жесткими мерами, «электрошоком» в 1986 году приступ свободолюбия еще можно было остановить. Больной все равно бы остался инвалидом, но пару десятков лет вполне мог протянуть (например, в северокорейском варианте). Из-за полного отторжения в руководящих рядах собственных дэн сяо пинов вариант рыночного коммунизма нам не грозил, так что рано или поздно нашего больного все равно бы доконала неконкурентная экономика.