Гильдебрандт-Арбенина Николаевна - «Девочка, катящая серсо...»

Карл Ив<���анович> уехал, Bernhard был ученым и любил все русское; он умер в Саратове.

Reinhold, младший брат Л<���ины> И<���вановны>, был шалопай, учиться не хотел. Его забрали на военную службу; он рано умер. Своих дочерей он называл Линами. Последняя (Kleine Lina [30] Малютка Лина (нем). ) жила немного дольше, это была прехорошенькая темноволосая девочка с ангельским голосом и характером, очень религиозная. Она тоже рано умерла, и Рейнхольд сам тоже умер.

Alte Frau в старости жила в убежище {22} 22 См. прим. 19. ; обожала проповеди пастора Эйзеншмидта; приезжала к нам в Петербург часто, и у нас умерла в 1912 году. Похоронили ее на Успен<���ском > кладбище.

Когда ей было лет 70, ей еще сделал предложение какой-то богатый старик, обладатель большого сада с ягодными кустами. У нас она ездила в театр, одевалась за три часа, готовая к отъезду. Испугалась Демона, но после удивлялась, как нечистый раскланивался в виде такого красивого господина… На Шейлоке стеснялась любовной сцены Джессики и Лоренцо, неженатых любовников. Меня она обожала. «Fr<���äu>l Marussua wird sicherlich einen Grafen heiraten aber fr<���äu>l Olly, die verspeist schon einen Herzog….» [31] Фройляйн Маруся непременно выйдет замуж за графа, но фройляйн Олли съест даже герцога (нем.).

Очень смешил и пугал ее «diezer drollige Herr Schrammachkofif» [32] Этот смешной господин Шраммашкоф (нем.). По всей видимости, имеется в виду упомянутый выше И. Ф. Ромашков. — Прим. Н. П. , который падал на пол в передней, взбираясь на наш 5-й этаж — и очень импонировала «Frau Professor Berekirsky» [33] Жена профессора Берекирского (нем.). , писавшая ей поздравления в Юрьев. Богаделки завидовали: «Welch Bekante haben bei Frau Tamm!» [34] Какие знакомые у фрау Тамм! (искаж. нем.). — Мама делала ей восхищавшие ее «Hauben» [35] Чепцы (нем.). .

Еще при жизни папы она говорила: «Unster Herr, der wird sicherlich Minister werden» [36] Наш господин обязательно станет министром (нем.). . Она очень сердилась на дочь за наши наказания: «Aber, Lina, herrschaftliche Kinder…» [37] Но Лина, господские дети… (нем.). В молодости она была очень хорошенькой, темноглазой, румяной женщиной. По-русски ее звали Марина Егоровна. Я ее побранивала за особую любовь к старшему сыну Карлу (так же, как бабу Глашу за любовь к сыну Сергею), объясняя, что Л<���ина> Ив<���ановна> и моя мама — наиболее достойные главной любви.

У Л<���ины> Ив<���ановны> в детстве была любимая собака Понто. Училась она хорошо, но, по-моему, их больше учили «Turnen [38] Заниматься гимнастикой (нем.). и прямо сидеть. Помню имена Верна Мазинг и Ида Трейфельд, подруг Л<���ины> И<���вановны>. Иду я знала после. Это „розовая дама“ — прозванная так баб<���ушкой> Глашей за ее румянец. Л<���ина> И<���вановна> рассказывала, как она, будучи суеверной, встретила перед экзаменом в пути старуху и пошла другой дорогой, провалилась в ручей, вымазалась в болоте и т. д.

Л<���ина> И<���вановна> вспоминает кошмарное впечатление от сыроварни; ухаживания приказчиков; Alte Frau заставила ее учиться шитью (она училась у Frau Maline). Л<���ина> И<���вановна> была очень способна, но терпеть не могла шить; она любила бегать, драться с мальчиками, лазить по деревьям. Вспоминала студенческие дуэли и Johannis feuer [39] Костер на Иванов День (нем.). .

В Петербурге и во всех дачах у нее были приказчики-поклонники. Меня угощали апельсинами и конфетами. В мануфактурных лавках я довольствовалась глажением котов. Л<���ина> И<���вановна> была невинной, и флирты ее были словесные, для смеха. „Закараводить“. Папа ее дразнил. Серьезный роман у нее был со студентом, но я не помню. Потом, позднее, с латышом-революционером, которого она навещала в тюрьме и который после уехал в Америку. В Порхове в нее влюбился капельмейстер (и полковник) Хост. Мы пели: „Röckchen und Jäckchen, Stiefelchen mit Häkchen…“ [40] Букв.: «Мундирчик и бушлатик, сапожки на крючочках» (нем.).

Игры она любила с беготней, скачку с препятствиями.

Она обожала кислые яблоки, варенье из красной смородины, пирожное яблочное; любила пиво Вальдшлёсхен, верила в коньяк; любила сосиски, колбасы, черный хлеб, соленые огурцы и особенно — всякую рыбу, позднее она мечтала об окончании — когда <���нрзб>, буду пить коньяк и съем одна целого фаршированного сига» {23} 23 Ср. в дневнике М. А. Кузмина: «Тогда многие делали зароки до окончания войны. Как Лина Ив<���ановна> до сих пор не ест сигов» (Кузмин М. Дневник 1934 года. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 2007. С. 55). .

О коньяке она говорила: «Если не смертный случай и Бог не хочет, а коньяк в доме, никакая болезнь не возьмет».

Любимые ее цветы были незабудки и Schwalbenaugen [41] Букв.: «Ласточкины глаза» (нем). . Очень любила животных.

У нее были кумушки: Катя <���нрзб> (крестница Тона) — Heide (крестница Миральди) — друг Коля, подруги Саша, Роза; самая любимая подруга Milia умерла давно. Очень много всяких веселых компаний. Долголетний флирт со Спиридоном Андреевичем был со ссорами и обидами.

Она была истеричкой, и иногда у нее были взрывы черной меланхолии, рыдания; она обожала кладбища; в ее ссорах с мамой я принимала ее сторону, п<���отому> ч<���то> она была подневольная.

Она очень любила бегать по делам, Савина оценила ее как умного и толкового человека. Маму она выхаживала во время всех болезней. Мне кажется, у нее был определенный медиц<���инский > талант. Она нас мучила своей ленью к шитью. Гордилась, что тетя Катя считала, что у нее «есть линия» (то же сказал потом Володя Кузминский). Но ждать нового платья приходилось месяцами и проливать слезы.

Она любила шумные танцы, немецкий вальс в 2 па, польку, шмиттер-штуттер. Баб<���ушка> Роза научила ее делать вкусные битки.

Читала очень мало, но очень тонко разбиралась в актерской игре. Немного гадала по картам, верила в сны. Боялась она до безумия лягушек.

Ее неосуществленной мечтой было черное бархатное платье и серьги с небольшими бриллиантами. Она мне завещала, чтобы на ее похоронах были непременно две лошади и цветы.

Она была религиозной и, хотя считала, что надо лютеранке придерживаться своей религии, любила русские церкви; в последние годы особенную веру имела в икону Спасителя и в Блаженную Ксению.

Ей очень хотелось быть похороненной на сухом и светлом месте. Она в грустные минуты вспоминала свою мать и братьев, детство, няню, собаку Понто. Очень любила наших зверей: шаловского Арапа, потом наших кошек Мусю, Кутю, Виолетту, Васю и Периколу наконец со всеми ее котятами.

Полюбила маленькую внучку Людочку. После болезни она стала очень кроткой, все ее сварливые нотации пропали, как их не было; она боялась Линцу {24} 24 Линца Тамм — дочь К. И. Тамма, брата Лины Ивановны. По всей видимости, «внучка Людочка» — ее дочь, так как у Л. И. Тамм не было детей. , побаивалась маму, молилась о моем Юрочке {25} 25 Ю. И. Юркун был арестован в 1938 году. .