Джон Толанд - Последние сто дней рейха

- Ты не понял. Другие расы содержат себя в чистоте. В русском блоке есть профессора. Я с ними говорил. Это самые ярчайшие умы, но они не смогли сказать, в чем разница между "культурой" и "цивилизацией".

- Это вопрос семантики.

- Нет, ты не понимаешь. Они просто не видят разницы. Эти русские, они не люди. Ты знаешь, что когда у них там кто-то умирает, то они держат его внутри несколько дней.

- Для того чтобы получить паек за мертвого, - объяснил священник.

Из 21 000 русских военнопленных осталось только 7000 - большая часть умерла от голода.

- Ваш доктор Хоз осматривал тела и подтвердил случаи каннибализма, сказал "Адольф".

Капитан Сесил Хоз подтвердил этот факт. Но даже в этом случае отец Сэмпсон не считал, что в этом виноваты русские. После того как он сам голодал в течение семи недель, он понял, что ради выживания голодный человек пойдет на все.

"Маленький Адольф" повел Сэмпсона в ту часть лазарета, где содержались русские. Это была камера ужаса. Умирающие люди лежали на грязном полу плотной массой. Они отхаркивались и плевали друг на друга, толкали друг друга и царапались. Они смотрели на отца Сэмпсона невидящим взглядом, даже ни о чем не умоляя, - все знали, что скоро умрут. Среди них находился французский священник, которому на вид нельзя было дать больше двадцати лет. Все в лагере знали, что он отдавал все свои продуктовые посылки умирающим русским военнопленным и проводил с ними все свободное время. Отец Сэмпсон смотрел, как француз заботится о них, не получая взамен ни слова благодарности.

- Посмотри, это ведь животные! - прокомментировал картину "Адольф", выходя из барака.

"Молодой" француз - ему на самом деле исполнилось почти пятьдесят воспользовался моментом, подошел к Сэмпсону и сообщил, что сейчас будут вывозить целую телегу тел. "Святой отец, некоторые из них еще живы, от них просто поспешно избавляются". Немцы не разрешали ему сопровождать телегу, и он попросил американца сделать хоть что-нибудь. Отец Сэмпсон торопливо вышел из барака и увидел, как большая тележка, загруженная телами, катится к месту захоронения. Некоторые из несчастных еще шевелились. Людей собирались похоронить заживо. Все, что можно было сделать, - это безучастно наблюдать за происходящим.

В ужасе Сэмпсон пошел назад, к главным воротам, где одного русского обыскивал охранник. Он заставил заключенного снять брюки, из которых выпала буханка кислого немецкого хлеба. Охранник поднял ее, но русский выхватил ее у немца и, даже получив удар, не выпустил хлеба из рук. Охранник ударил пленного прикладом по голове и, когда тот упал, принялся избивать его ногами. Русский все равно крепко держал хлеб в руках. Отец Сэмпсон поймал себя на том, что не знает, кого больше тут можно считать животным.

Сэмпсон попытался остановить охранника, показывая на крест и объясняя, что он священник, но избиение продолжалось. Отец Сэмпсон склонился и стал читать молитвы. Охранник остановился, то ли застыдившись, что делает это перед крестом, то ли на него оказали воздействие капитанские знаки отличия, но он дал знак двум своим товарищам, чтобы те оттащили русского в барак. Заключенный продолжал крепко держать хлеб в руках.

В тот же самый день 6 февраля фюрер говорил своим ближайшим соратникам, что Большая Тройка намеревается "разгромить и уничтожить" Германию{17}. "Осталось совсем мало времени, - мрачно заявил он. - Ситуация серьезная, очень серьезная. Она даже кажется безысходной". Однако он настаивал, что шанс на победу все еще остается, если защищать в Германии каждый метр территории. "Пока мы продолжаем сражаться, а надежда будет сохраняться достаточно, чтобы не думать о поражении. Игра не проиграна, пока не прозвучал последний звонок". Гитлер напомнил о коренном повороте, когда Фридрих Великий был спасен неожиданной смертью императрицы. "Как великий Фридрих{18}, мы также сражаемся с коалицией, а коалиция, запомните, это неустойчивое образование. Она существует только по воле кучки людей. Если бы Черчилль вдруг внезапно исчез, то все могло бы измениться в мгновение ока!" Гитлер стал срываться на крик: "Мы все еще можем победить в самом финале. Но только если у нас будет время на это. Нам только нужно не сдаваться! Для немецкого народа даже сам факт продолжения независимой жизни будет победой. И только одно это будет достаточным оправданием этой войны, которая велась не напрасно".

Генерал СС Карл Вольф прибыл в рейхсканцелярию за ответом на свои вопросы о "чудо-оружии" и будущем Германии. Его начальник, рейхсфюрер Гиммлер, не смог на них ответить, и теперь он решил пойти к фюреру сам. Кроме него там еще присутствовал министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп. Все трое расхаживали взад-вперед. "Мой фюрер, - сказал Вольф, если вы не можете назвать мне точную дату появления чудо-оружия, то мы, немцы, должны искать сближения с англо-американцами для заключения мира". Лицо Гитлера продолжало напоминать непроницаемую маску. Вольф сообщил, что с этой целью он уже дважды устанавливал контакты: с кардиналом Шустером в Милане и агентом Британской секретной службы.

Вольф замолчал. Гитлер ничего не говорил и только нервно щелкал пальцами. Вольф воспринял это как разрешение продолжать и заявил, что пришло время выбирать, с кем из двоих посредников начинать переговоры. "Мой фюрер, совершенно очевидно, судя по свидетельствам, которые я собрал по своим каналам, что имеются естественные противоречия у неестественных союзников (Большая Тройка). Но, пожалуйста, не обижайтесь, если я скажу, что этот альянс не развалится сам по себе без нашего активного вмешательства".

Гитлер вскинул голову, как если бы согласился, и продолжил щелкать пальцами, затем улыбнулся, показывая, что двадцатиминутная встреча закончена. Вольф и Риббентроп вышли, возбужденно обсуждая очевидно положительное отношение Гитлера к этому смелому предложению. Фактически он не сказал ни слова, не дал конкретных указаний, но он также не сказал "нет". Они расстались. Вольф отправился в Италию, чтобы проверить возможность переговоров в Италии, а Риббентроп отбыл в Швецию.

В квартале от них Борман писал в своем кабинете еще одно письмо Герде, на этот раз описывая день рождения Евы Браун, на котором, естественно, присутствовал и Гитлер: "Е. была в веселом настроении, но пожаловалась, что у нее нет хорошего партнера по танцам. Она также резко высказывалась о некоторых людях, что было на нее совсем не похоже.

Ее также расстроило недавнее заявление Гитлера о том, что вместе с другими женщинами ей через несколько дней придется покинуть Берлин".

В ответ на это письмо Герда написала свое, в котором воспевала национал-социализм: "... Фюрер дал нам идею рейха, которая распространилась - и до сих пор тайно распространяется - по миру. Невероятные жертвы, которые приносят наши люди, жертвы, на которые они способны пойти, вдохновленные и одержимые этой идеей, - являются доказательством силы этой идеи и показывают всему миру, насколько справедлива и необходима наша борьба.