Яльмар Шахт - Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948

На этой Берлинской конференции я представил все финансовые и экономические данные, которые доказывали неспособность Германии продолжать погашение процентов по ее иностранным долгам. Поскольку постепенно становилось ясно, что Германия сможет выплачивать долги только в том случае, если достигнет соответствующей величины экспорта, я остановился прежде всего на препятствиях, которые чинят нашей экспортной торговле другие страны.

В годовом обозрении в конце 1931 года Frankfurter Zeitung подтвердила, что вокруг тех стран, которые до сих пор поглощали четыре пятых германского экспорта, были воздвигнуты непомерно высокие тарифные стены. Во Франции же тарифы не только подняли, но впервые были установлены тарифные квоты, ограничивающие количество импортируемых товаров. Польша повысила пошлины на промышленные товары на сто процентов. Многие страны не удовольствовались повышением тарифов, но последовали примеру Франции и ограничили количество импортированных товаров введением квот. Затем последовали создание импортных монополий, специальных импортных пошлин, принудительные расходы на производство отечественных товаров и тому подобные меры. В дополнение к этому Британия и несколько других стран девальвировали свою валюту, приобретя таким образом значительные преимущества над Германией на мировых рынках.

Ни при каких обстоятельствах я не собирался принимать необходимые меры в одностороннем порядке, без правовой доверенности представителей кредиторов. Поэтому мы договорились, что после совместных консультаций Имперскому банку придется выстроить ряд очередных задач. Были тщательно изучены бухгалтерские книги Имперского банка, и, несмотря на болезненный характер некоторых решений, было признано, что я выложил все карты на стол. Совместно с представителями кредиторов я определил принципы, которых следовало придерживаться:

а) Согласились в том, что оставшиеся резервы Имперского банка в золоте и иностранной валюте достигли столь низкого уровня, что любое дальнейшее их снижение будет представлять угрозу самому функционированию Имперского банка в качестве центрального банковского учреждения и что желательно, чтобы эти резервы постепенно возрастали.

б) Далее признали, что ситуация с неблагоприятным платежным балансом требовала защиты германских резервов в иностранной валюте.

в) По общему признанию, необходимо наращивать германский экспорт всеми возможными мерами, поскольку добиться возобновления платежей можно только таким способом. Ибо в долгосрочной перспективе международные долги можно выплатить за счет свободного импорта и экспорта товаров и услуг.

г) В отношении ограничений на трансферы, которые стали необходимыми, было признано, что они не должны распространяться на кредиты по планам Дауэса и Янга, по крайней мере на проценты по этим кредитам.

д) С другой стороны, что касается оставшихся кредитов и долгов, то ни один из них не должен иметь приоритета над другими. В то же время было выражено пожелание, чтобы Имперский банк рассмотрел предложение о выделении определенного количества иностранной валюты для погашения этих обязательств в течение, скажем, шести месяцев.

Помимо этих принципов, договорились, чтобы прежде всего с 1 июля 1933 года и далее были полностью переведены суммы по процентам и амортизационные платежи по кредиту в соответствии с планом Дауэса от 1924 года. С другой стороны, по кредиту плана Янга следовало перевести только суммы по процентам. Перевод по амортизационным платежам по кредитам плана Янга и другим кредитам был отсрочен. Переводы по другим процентам и дивидендам сокращались наполовину.

Эти переговоры — которые возобновлялись каждые полгода с внесением изменений в трансферные проценты — свидетельствовали о том, что ограничения на трансферы и наращивание германской экспортной торговли производились в полном соответствии с идеями кредиторов. То, что меня позднее неоднократно порицали за эти самые меры, выдает вопиющее незнание реальных обстоятельств.

Но даже если бы трансферные платежи по кредитам были упразднены, я бы не позволил немецким должникам уклониться от их обязательств. С этой целью я создал так называемый Конверсионный фонд. В него немецкие заемщики иностранных кредитов были обязаны вносить суммы по процентам и амортизационным платежам в германских рейхсмарках по мере наступления сроков погашения долгов. Время от времени Имперский банк производил переводы таких сумм в иностранной валюте.

Остановка платежей по процентам означала, конечно, что иностранные кредиторы несли существенные потери. Верно, что суммы выплачивались им марками из Конверсионного фонда, но они не могли обменивать их на свою собственную валюту. Чтобы кредиторы не оставались полностью неудовлетворенными, Имперский банк дал поручение Золотому дисконтному банку скупать эти кредиты за половину их номинальной стоимости. Сделки в этих ваучерах за кредитные марки, известные как сертификаты, вскоре стали весьма распространенными. Прибыль, получаемая от сбережения пятидесяти процентов, шла на развитие экспорта. Использование Германией сертификатов для финансирования дополнительного экспорта поощряло интерес стран-кредиторов к закупкам возможно большего количества товаров в Германии, чтобы сохранить или увеличить ее способность переводить платежи.

С течением времени чем больше немецких марок накапливалось в Конверсионном фонде, тем более старательно другие страны искали возможности тратить эти марки. В интересах стран-кредиторов в Германии создавалось много подобных возможностей, таких как туризм, гуманитарная помощь, инвестирование, покупка определенных товаров. Эта система различных категорий марки — туристическая марка, регистровая марка, марка Аски (специальная марка для иностранных счетов) — подвергалась активной критике и насмешкам. Суть в том, что система работала ради выгоды иностранного кредитора, чтобы компенсировать потери, которые он понес первоначально. После Второй мировой войны подобным принципом руководствовались многие другие страны. Например, Англия располагает сегодня ббльшим разнообразием категорий фунта стерлингов, чем имела тогда Германия в отношении марки.

Помимо огромной и трудной задачи регулирования иностранных кредитов, приходилось заниматься вопросом финансирования проектов по созданию рабочих мест. Того первого миллиарда, который был выделен с моей санкции, оказалось недостаточно, как мы и предполагали с самого начала. Я полагал, что если имеются неиспользуемые заводы, оборудование и запасы, должен быть также неиспользованный капитал, залежавшийся в предпринимательских концернах. Изъять этот капитал посредством выпуска государственных займов не представлялось возможным. Вера людей в способность государства платить была подорвана прежними правительствами. Мне нужно было, следовательно, найти способ изъятия этого залежалого капитала из сейфов и карманов, куда он был помещен без опасения, что он останется там слишком долго и потеряет свою ценность.