Яльмар Шахт - Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948

В ходе этих размышлений появилась схема, которая позднее получила известность как «мефо-ваучеры» (Mefo-Wech-sel). Название «Мефо» происходит от Metall-Forschungs A. G. (Научно-исследовательская компания по металлу), это компания с ограниченной ответственностью, основанная при поощрении правительства четырьмя большими фирмами — Siemens, GutehofFnungshutte, Krupp и Rheinstahl. Государство взяло на себя прямую ответственность и гарантии всех долгов этой небольшой компании. Отныне все поставщики государственных заказов выставляли свои требования в мефо-ваучерах. Имперский банк выражал готовность в любое время обменивать эти ваучеры на наличную валюту. В основе схемы мефо-ваучеров лежала простая и ясная идея.

Что касается работы системы, то государство могло использовать мефо-ваучеры для оплаты своих заказов деловым компаниям — заказов, которые с течением времени распространились и на финансирование вооружений. Поставщики могли немедленно обменять свои ваучеры на наличность в Имперском банке.

Оставался вопрос: до какой степени Имперский банк будет вынужден обменивать мефо-ваучеры на наличность, имеющуюся в его распоряжении? В этой связи случилось то, что я ожидал, а именно: деньги, которые лежали без употребления в сейфах и кассах производственных фирм, не рассчитанные на долговременные инвестиции, были немедленно использованы для приобретения этих кратковременных инвестиций. Поскольку ваучеры приносили четыре процента годовых и могли обмениваться в любое время на наличные деньги в Имперском банке, они заняли место, так сказать, наличной валюты и приносили проценты в придачу. За четыре года общее число мефо-ваучеров выросло до 12 миллиардов марок. Вышеупомянутые меры позволили добрым 6 миллиардам из этой суммы быть поглощенными рынком, а это означало, что они не предъявлялись Имперскому банку, избегая таким образом инфляционного воздействия при обеспечении фондов для финансирования проектов создания рабочих мест, а также при любом падении стоимости денег.

Когда производство снова наладилось — благодаря накоплению мефо-ваучеров, — а деньги на рынке выправились, мефо-ваучеры стали особо привилегированными ценными бумагами для кратковременных инвестиций банков. Любые ваучеры, не поглощенные рынком, могли немедленно включаться в портфельный капитал Имперского банка. Если представить, что в 1930 году активы Имперского банка в ценных бумагах и обеспеченных кредитах упали до суммы менее 2 миллиардов марок, легко понять, насколько огромно было падение товарооборота в германском производстве и как велик учет мефо-ваучеров Имперским банком без нанесения, таким образом, ущерба валюте.

Вероятно, следует объяснить несколько технических деталей для непосвященных, так как многие читатели не знакомы с терминологией. Использование обменных ценных бумаг для торговли возросло потому, что покупатель товара обычно должен ждать около трех месяцев, прежде чем перепродать его и получить свою продажную цену. Чтобы продать свой товар и удовлетворить продавца, он выдает последнему долговую расписку, называемую векселем, который оплачивается по истечении трех месяцев. Платежная способность таких векселей регулируется очень строгим законом, который делает этот метод предпочтительным для торговых целей. По получении векселя вычитается трехмесячный процент, то есть вексель дисконтируется. Норма, по которой рассчитывается вычет, считается учетной ставкой. Вексель можно использовать в виде платежа по долгам, которые не обеспечиваются какой-нибудь покупкой товаров. Имперский банк обязан учитывать только коммерческие векселя с определенным числом подписей.

С 1934 года и до самого начала Второй мировой войны система мефо-ваучеров была признана всем международным банковским сообществом как изобретательный и хорошо адаптированный метод обеспечения фондов. Только после краха 1945 года фанатики денацификации пытались поймать меня в ловушку, представляя систему как несправедливую и незаконную. Столяры, торговые клерки, регистраторы и секретари, которые обеспечивали судоустройство трибуналов по денацификации, ничего не знали об экономических потребностях 30-х годов, не могли они понять и уместность системы мефо-ваучеров.

Несмотря на возражения как административного суда, так и Высшего административного суда Гамбурга, Макс Брауэр, председатель гамбургского сената, то есть высшее должностное лицо коммерческого города-земли, не постыдился вопреки этим двум вердиктам и под защитой своего статуса неприкосновенности назвать систему мефо-ваучеров жульничеством. Процитирую несколько предложений из вердикта Высшего административного суда Гамбурга:

«Директорат Имперского банка действовал в рамках разумных монетарных целей, когда в выборе методов заблаговременного обеспечения фондов он принимал во внимание то, что увеличение объема денежной массы приведет также к росту производства. В связи с государственными мерами по созданию рабочих мест система мефо-ваучеров была хорошо приспособлена для осуществления этой цели. Она образовывала реальную основу для преодоления экономической депрессии. Отказавшись от упорной приверженности к страховочному принципу, за что порицали предыдущее руководство Имперского банка, и придерживаясь функций современного банка по обеспечению средствами государственных инвестиций, Имперский банк действовал в соответствии с требованиями здравого смысла».

Между тем федеральный министр экономики господин Шмитт работал со значительным рвением, однако постоянно сталкивался с сопротивлением партийных групп своим усилиям по поддержанию здравомыслия в экономической политике перед лицом сомнительных и абсурдных требований партии. Вскоре он устал от такой борьбы, тем более что не смог ничего сделать для исправления условий, которые имели тенденцию к постоянному понижению поступлений иностранной валюты в Германию. Пережив небольшой приступ во время произнесения речи, он воспользовался этим случаем, чтобы попросить Гитлера освободить его от занимаемого поста.

Время от времени Гитлер обсуждал со мной положение с иностранной валютой. В одном случае я участвовал в общей дискуссии в его кабинете вместе с министром финансов фон Крозигом. Гитлер справился вначале у Крозига, каким образом можно улучшить ситуацию с иностранной валютой. Когда Крозиг не дал вразумительного ответа, он обратился ко мне:

— Что бы сделали вы, господин Шахт, если бы были министром финансов?

Я ответил сразу и прямо:

— Никогда бы не делал закупок больше, чем имею средств на оплату, и покупал бы как можно больше у тех стран, которые покупают у меня.

Мы расстались в этот день без принятия какого-либо решения. 26 июля 1934 года мне неожиданно позвонили, вызвав на беседу с Гитлером в Байройт, куда он поехал на музыкальный фестиваль. Там я встретился с господином фон Папеном, которого, как и меня, неожиданно вызвали по телефону.