Яльмар Шахт - Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948

Корделл Халл был прямой противоположностью Рузвельту. В то время как Рузвельт представлял собой нечто от современного менеджера, действующего по импульсу и интуиции, Корделл Халл, казалось, пришел в современный мир прямо из эпохи Авраама Линкольна. Худощавый, среднего роста, со слегка склоненной головой и крепко сжатыми губами, он всегда держался прямо, избегал проявления любых эмоций и сохранял абсолютно бесстрастное выражение лица во время обсуждения даже самых волнующих тем. Его старомодный сюртук всегда был застегнут на все пуговицы. Он носил старомодный галстук. Я всегда представлял себе старого колонизатора именно таким, каким был Корделл Халл.

Когда мне выпадали часы досуга, я покидал отель «Мейфлауэр» и совершал короткие прогулки по городу и к знаменитой горе Вернон. Тогда Вашингтон еще не разросся до такой степени и не был столь перегружен бюрократическими учреждениями, как сейчас, но выглядел еще живописным, уютным городом с впечатляющими зданиями посольств и широким разнообразием архитектурных стилей. Каждая страна стремилась построить «по-домашнему» даже свою дипломатическую резиденцию. Германское посольство, к сожалению, представляло исключение. Поскольку мы утратили прошлое здание из-за войны, теперь наше посольство размещалось в арендованном здании высотой в несколько этажей, которое не выглядело уютным.

Когда я прощался с Рузвельтом в его личном кабинете, он помахал мне рукой с дивана и сказал:

— Вы произвели здесь хорошее впечатление, потому что высказывались со всех точек зрения откровенно и искренне.

Я поблагодарил его и попрощался в надежде, что мой визит в любом случае не был напрасным.

Мне нужно было уезжать морским путем на следующий вечер. Морские лайнеры, как правило, отправлялись из бухты Нью-Йорка после полуночи. Поэтому я смог получить приглашение друга-еврея, который поинтересовался, не зайду ли я как-нибудь, чтобы рассказать группе его друзей об антисемитизме национал-социалистов. Я хорошо понимал, что в данном случае поднималась больная тема, с каким бы тактом и деликатностью она ни обсуждалась. С другой стороны, я также чувствовал потребность так или иначе обсудить эти антисемитские настроения с представителями еврейских кругов — настроения, которые, по большей части, искусственно насаждались в Германии, но также проявлялись неоднократно в остальном мире.

Другом, пригласившим меня, был Дэвид Сарнофф, человек чрезвычайно талантливый и весьма компетентный в вопросах международной политики. Он сопровождал американскую делегацию на конференцию Янга в Париже в 1929 году и показал себя последовательно доброжелательным и участливым по отношению к нам, немцам. Мальчиком десяти лет он прибыл в Америку из России и благодаря своему острому уму и энергии пробился в руководство одной из крупнейших радиокомпаний. В его обставленном со вкусом частном доме в Нью-Йорке он дал изысканный обед с участием двенадцати-четырнадцати человек. Все они были евреями, за исключением Оуэна Д. Янга, Альфреда Смита (кандидата в президенты от католического населения) и генерального секретаря Ассоциации христианской молодежи. Еврейские гости были мне знакомы лично или заочно. В этот вечер я впервые встретил знаменитого раввина Вайса.

После обеда я выступал, по привычке тактично и любезно, но также по возможности честно. Тот же факт, что после моего выступления дискуссии не произошло, показал, что в соответствии с моим ожиданием я не убедил никого. Тем не менее мой хозяин тепло пожал мне руку и, провожая до двери, сказал: «Доктор Шахт, вы прекрасный дипломат».

Через несколько недель участники Международной экономической конференции встретились в Лондоне, куда правительство Гитлера направило делегацию во главе с министром иностранных дел бароном фон Нейратом, в которую включили Гугенберга и меня. Национал-социалистический элемент был представлен господами Кеплером и Крогманном, мэром Гамбурга.

Работа конференции раздробилась на бесчисленные комиссии и комитеты. Самой важной темой было возвращение к стабильной валютной системе. Наряду с этим, как часто уже случалось раньше и так же часто впоследствии, мы вели дискуссии о том, какие меры можно принять с точки зрения торговой политики для активизации мировой торговли. Несмотря на энергичную подготовку, конференции не хватало настоящего руководства. Ожидать единодушных решений от делегатов шестидесяти государств, возможно, тоже не было удачной идеей. Помнится, что принятие какой-то малозначащей резолюции чуть не сорвалось из-за возражений представителя Афганистана.

Открытие конференции, как и ожидалось от подобных мероприятий в Лондоне, было весьма впечатляющим. На королевском приеме мы смогли обменяться рукопожатием с королем Георгом V и королевой Марией. Король выступил с обращением к нам на открытии форума.

В ходе конференции произошел неприятный инцидент в немецкой делегации. Гугенберг счел справедливым передать в секретариат конференции меморандум по колониальной политике, который предварительно не обсудил с главой нашей делегации, бароном фон Нейратом, или с нами, его коллегами. Меморандум вызвал неприязненное отношение, поскольку действительно был неуместен на Международной экономической конференции. Он повлек за собой неприятные последствия для самого Гугенберга: вызванный Гитлером отчитаться, он подал в отставку с постов главы министерств экономики и сельского хозяйства, оставив, таким образом, серьезную брешь в рядах представителей правительства, не являвшихся членами Национал-социалистической партии. В министерстве сельского хозяйства его сменил писатель романтического направления, национал-социалист Вальтер Дарре, а в министерстве экономики — Курт Шмитт, до этого управляющий директор компании «Страховой альянс», который вскоре счел необходимым надеть мундир СС и таким образом занять место в рядах национал-социалистических боссов, хотя был либералом по своим деловым и экономическим взглядам.

Международная экономическая конференция была прервана, не достигнув практических результатов. Мне выпало выступить с прощальной речью от имени немецкой делегации, кульминацией которой стали следующие слова: «В связи с неудачей в достижении международного соглашения для каждой страны становится необходимым сейчас в первую очередь привести в порядок собственную экономику. Если это будет сделано, новая Международная экономическая конференция, возможно, получит лучший шанс на успех».

В мае, после моего возвращения из Америки и перед отбытием в Лондон, я организовал встречу банковских представителей наших кредиторов в других странах. Они прибыли из Франции, Великобритании, Соединенных Штатов, Бельгии, Голландии, Швейцарии, Швеции. Каждый из них руководствовался намерением бдительно блюсти интересы своих соотечественников-кредиторов. Правда, они прибыли без легального мандата — было бы невозможно обеспечить такой мандат из-за большого количества кредиторов, — тем не менее они были облечены полномочиями самим доверием, которое им оказали кредиторы соответствующих стран.