Альфред Штекли - Джордано Бруно

Учение Коперника многие вопросы оставляло без ответа. Восхищаясь его научным подвигом, Бруно испытывал чувство неудовлетворенности. Жаль, что он не воспользовался своими редкими дарованиями, чтобы еще шире осмыслить мир! Почему он не отказался от сферы неподвижных звезд? О эта сфера! Будь она восьмой или какой угодно, эта последняя сфера, ограничивающая вселенную, застилает умственный взор и как бы ставит предел познанию! Предел познанию? Даже те, кто свято верит в существование этой сферы, мысленно выходят за нее, когда невольно задаются вопросом: а что же по ту сторону кристальных небес? Пустота? Ничто? Представление о бесконечном противоречит человеческому рассудку. Бруно отбрасывает это возражение. Как будто представление о конечном применительно ко вселенной согласуется с разумом!

Какую бы небесную твердь ни придумывали сторонники учения об ограниченности вселенной, они не в состоянии убить мысль о бесконечности. Довод о том, что так естественней представлять себе вселенную, ложен: такое представление только все запутывает. За внешней стороной любой сферы должно что-то быть: даже если это пустота, она не отрицает бесконечности. Там нет ни тела, ни пустоты? Может быть, там обитает божество? Невелико почтение к богу, если его заставляют заполнять собою пустоту!

Бруно самым тщательным образом изучал аргументацию философов, которые были убеждены в ограниченности вселенной. Среди них особое место занимал Аристотель. Джордано подолгу раздумывал над каждым из его доводов. Даже то, что ему сразу казалось ошибочным, проверял многократно и основательно. Аргументы, которые исключали бы возможность существования беспредельной вселенной, рушились один за другим.

Коперник не сделал многих выводов, которые вытекали из его собственной теории. Ряд вопросов он намеренно оставил открытыми. Но там, где остановился Коперник, не остановился Бруно.

Ноланец шагнул в бесконечность.

В зрелые годы Бруно неоднократно вспоминал о том духовном переломе, который предшествовал рождению его основных философских взглядов, рождению ноланской философии. Он сравнивал себя со, слепцом, который внезапно прозрел.

Вопрос о соотношении телесного и духовного, материи и формы, стоил ему многих мук. Его не удовлетворяли ни Платон, ни Аристотель. Он страстно увлекался древними атомистами. Демокрит был его кумиром, он восторгался Лукрецием. Одно время он думал, будто формы лишь не что иное, как случайные расположения материи. Только случайные? Не ошибаются ли люди, принижающие значение формы? Но правы ли те, кто приписывает материи только пассивную роль субстрата?

Бернардино Телезио — рассудительнейший человек! — учил полагаться на опыт и верить чувствам. Но могут ли они помочь, когда речь идет о том, чего не воспримешь чувствами, — о первооснове всего сущего или о бесконечности? Когда отказывают чувства, разум и воля ведут человека вперед по пути познания. Джордано вспоминал, как явилось ощущение внутренней гармонии и свободы, словно сбросил он оковы смятенных чувств. Теперь капитан трубил не напрасно — солдаты спешили под его знамена.

Озарение пришло внезапно. Долгие годы изучения философии, сотни прочитанных книг, пересмотр глубоких и трудных теорий, мучительные раздумья о сути вещей… И вдруг, точно в мгновение, исчезли мешавшие его взору преграды. Раньше он смотрел на мир, словно сквозь щели, теперь стены рухнули и перед его глазами открылся весь горизонт: он постиг то, что ему никак не давалось. Впервые он увидел вселенную в ее целостности и единстве.

У древних философов нашел он мысль, что все сущее имеет одну и ту же первооснову. Анаксагор провозглашал: «Все во всем». Атомисты научили Бруно понимать жизнь как вечное движение атомов. Гераклит учил видеть мир как нечто постоянно изменяющееся. А Парменид, напротив, утверждал, что надо различать в сущем неизменное «единое. Дух придает материи форму? Или материя обретает ее случайно? Выбраться из тупика разноречивых суждений помог Николай Кузанский. Его мысли о единстве вселенной и совладении противоположностей оказали на Бруно очень сильное влияние.

Прав, конечно, Кузанец, учащий находить в противоположностях единство! Покорная или сопротивляющаяся материя? Активная и неумолимо властная форма? Повелевающая материя? Случайная форма? Но ведь природа не знает ни материи, существующей без формы, ни формы, лишенной материи. В природе есть только одно, одно-единственное — материя с присущим ей жизненным началом. В этой первооснове всего формальное и материальное не различаются, в ней заложено все. Это одно-единое есть абсолютная возможность и действительность. Только оно — истинная сущность всего бытия — вечно и неизменно. Все в мире непрерывно меняется. На смену одним формам материи приходят другие, однако первооснова, «единое», монада, никогда не уничтожается и существует вечно.

Актеон увидел Диану — высшую истину! И пусть он далек от того, чтобы узреть ее в абсолютном свете, но он видит-истину в порожденных ею и похожих на нее вещах!

Джордано счастлив. Наконец-то наступило благословенное время, когда он обрел ту ясность мысли, которая позволила ему понять мир в его единстве. А сколько лет ему напрасно светило солнце, пока он блуждал по темным пещерам! Бруно скоро будет тридцать, но он чувствует себя родившимся заново. И как бы внезапно ни пришло озарение, Бруно знает, что истина не открывается каждому, а только тому, кто ее ищет. Годы трудов не потрачены зря. В миг врывается в комнату солнце, но исподволь отворяются ставни.

Коперник писал, что вселенная имеет сферическую форму и ограничена небом фиксированных звезд. Но считал ли он на самом деле вселенную конечной? Он намеренно оставлял вопрос открытым. Спорить о том, конечна или бесконечна вселенная, он предоставлял философам. Но тут же подчеркивал, что небо по сравнению с Землею необъятно и являет видимость величины бесконечной.

Мина, заложенная Коперником под устои общепринятых представлений, была куда более сильной, чем могло показаться из слов самого Коперника. Стоило только глубже вникнуть в суть его теории, как рушились даже те воззрения, которые Коперник оставлял нетронутыми.

Раз Земля не центр вселенной и не занимает в ней исключительного и привилегированного положения, а является только одной из планет, вращающихся вокруг Солнца; раз небеса не движутся вокруг нее, то легко ли верить, что звезды восьмой сферы — это лишь светильники, единственное назначение которых светить в темные ночи жителям Земли?

Сфера фиксированных звезд? Мысль об этой сфере родилась из представления, что Земля, находящаяся в центре мира, пребывает в покое, а видимое мировое движение объясняется вращением неба вокруг Земли. Звезды по отношению друг к другу казались неподвижными, однако их общее перемещение с востока на запад наблюдалось всегда и заставляло думать, что все они движутся вместе с небосводом.