Александр Мартынов - «Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1

Группа сотрудников Департамента полиции и Петербургского охранного отделения (в центре, с лентой на груди — А.В. Герасимов)

Канцелярия губернского жандармского управления

Жандармский офицер в форме

Канцелярия Кишинёвского сыскного отделения

Адъютантская комната штаба Корпуса жандармов

Р.В. Малиновский (в центре) среди рабочих-наборщиков Москвы

Е.Ф. Азеф

Листовка-извещение партии эсеров о сотрудничестве Е.Ф. Азефа с органами политического сыска

З.Ф. Жученко-Гeрнгросс

А.И. Лобов — секретный сотрудник Московского охранного отделения

Л.Д. Троцкий (фотография, приложенная к справке о его революционной деятельности, составленной в Департаменте полиции)

Принадлежности фабрики разрывных снарядов, обнаруженные на хуторе Карла Штальберга недалеко от Севастополя. 16 декабря 1907 г.

Вид помещения 7-го полицейского участка после взрыва 2 августа 1906 г.

Лаборатория анархистов-коммунистов по изготовлению бомб. Одесса, 1905 г.

Тайная лаборатория по производству бомб Южного военно-технического бюро. Одесса, 1906 г.

Участники обыска и ареста нелегальной типографии иркутской организации партии эсеров. 1909 г.

Стол, внутри которого хранились принадлежности для изготовления взрывных зарядов

Допрос арестованного

Группа филеров и руководителей служб наружного наблюдения Москвы и Петербурга (Е.П. Медников стоит слева)

Неожиданно для меня в Департаменте ухватились крепко за эту мысль, и Поволжское районное отделение со всеми служащими, документами и перепиской было переведено в Саратов и передано полковнику Семигановскому. Саратовское охранное отделение вошло в районное отделение целиком, с упразднением его самостоятельности. Я был переименован в помощника начальника районного охранного отделения, а ротмистр Филевский из Самары стал другим помощником, с возложением на него функций по руководству розыска в городе Саратове. Новое назначение наружно казалось повышением меня в розыскной службе, ибо моей обязанностью становилось руководство политическим розыском в Казанской, Самарской, Симбирской, Тамбовской, Саратовской и Астраханской губерниях. Но это «повышение» таило в себе некоторые неприятные для меня особенности. Оно прежде всего вынуждало меня отказаться от прямого руководства розыском в самом городе Саратове. Это автоматически означало, что я должен передать всю свою агентуру ротмистру Филевскому, а самому засесть за кабинетным столом в районном отделении и направлять розыск, не имея в своём распоряжении мной добытой и мной организованной секретной агентуры. Кроме того, я понимал, насколько сложными станут мои служебные отношения с полковником Семигановским, хотя, несомненно, в специальном письме Департамента на его имя была высказана уверенность, что при новых взаимоотношениях мы оба сумеем сохранить наилучшие служебные отношения и что мне будет предоставлена полная свобода в руководстве политическим розыском в районе.

Нечто в этом роде высказал мне сам Семигановский. Однако же я передал ему свои опасения и заявил, что, прежде чем принять окончательное решение, останусь ли я на новой должности, я съезжу в Петербург и выясню сам в Департаменте, как именно там понимается моя роль в новой комбинации. Я добавил, что принять новую должность я соглашусь только при условии оставления в моём непосредственном ведении агентуры, освещающей деятельность партии эсеров. Вместе с тем я был согласен передать остальную агентуру. Семигановский не возражал, усиленно уговаривая меня остаться работать с ним.

Я поехал в Петербург, явился в Департамент, где наслышался много лестного о своей деятельности в Саратове. Начальство заверило меня, что фактически, согласно преподанным полковнику Семигановскому указаниям, я буду совершенно свободно руководить политическим розыском не только в районе, но и по городу Саратову. Директор и начальник Особого отдела объяснили мне, что они не могли назначить меня из-за моего малого офицерского чина, а что провести меня в подполковники не удалось из-за протеста со стороны штаба Отдельного корпуса жандармов. Им пришлось пойти на компромисс. Выходило, по их словам, что полковник Семигановский есть вывеска, а фактическим руководителем розыска в Поволжье являюсь я. Пришлось согласиться на эту удивительную и таившую в себе разные неожиданности комбинацию.