Святослав Рыбас - Василий Шульгин: судьба русского националиста

Вместе с тем Земский союз и Союз городов действовали без правительственного руководства и контроля, дублировали организации Красного Креста; их работники были освобождены от призыва в действующую армию. Если раньше городские самоуправления и земства находились в ведении Министерства внутренних дел, то теперь они уподобились государству в государстве. Как писал генерал К. И. Глобачев, создали крупнейшую «…общественно-политическую организацию, в которой объединились все оппозиционные к правительству элементы и, при минимальной пользе в смысле помощи больным и раненым воинам, максимум своей работы обратили на борьбу с правительством».

Это же касалось и ВПК.

Гучков прекрасно знал особенности работы военного ведомства. Крайняя медлительность и бюрократическая запутанность в работе Главного артиллерийского управления во времена Сухомлинова получили такую известность, что ГАУ иначе не называли, как «главным артиллерийским затруднением». Решение простых вопросов там измерялось неделями, а в артиллерийском комитете нормальным движением считалось три-четыре месяца. Что касается серьезных проблем, то разрешение их длилось месяцами и даже годами.

По мнению крупного специалиста в области боеприпасов В. И. Рдултовского, летом 1915 года армия могла бы отбить германское наступление, если бы до войны удалось расширить казенный Санкт-Петербургский трубочный завод, где выпускались и дистанционные трубки для шрапнельных снарядов.

«Русская артиллерия вышла на войну с 22-сек. дистанционными трубками устаревшего образца, позволявшими вести стрельбу шрапнелью на дистанцию лишь до 5 ½ км. Проектирование и испытание 34-сек. трубок в Арткоме шло так медленно, а валовое изготовление их, трудное в техническом отношении, так затянулось, что в течение почти десяти лет не могли справиться с этим делом» [156] .

Расширить производство было несложно, необходимо было выкупить соседние участки земли, занятые лесными складами. В таком случае к началу 1915 года русские артиллеристы имели бы на несколько миллионов трехдюймовых снарядов больше. «И потеря польского театра войны, — пишет Рдултовский, — не имела бы места».

Реконструкция трубочного завода была провалена в 1908–1909 годах в результате интриги частных предпринимателей, желавших получить государственный заказ на изготовление трубок. Однако претензии оказались технологически несостоятельными.

Возможно, за эту ошибку Военного министерства расплата пришла в феврале 1917 года. Хотя к тому времени завод был расширен, но было поздно.

У ВПК конструктивные отношения с властью складывались трудно: министерский аппарат не признавал вмешательства в свою деятельность новых независимых партнеров, которые к тому же в связи с инфляцией требовали изменения расценок.

Созданием Земского союза и ВПК начало реализовываться оформление параллельной власти промышленной буржуазии, причем опирающейся не только на интересы московских, но и провинциальных деловых кругов. Индустриальная война XX века быстро делала то, что вчера казалось немыслимым.

Косвенно было выражено недоверие петербургской финансово-промышленной группе, тесно связанной с высшей бюрократией и иностранным капиталом. С учетом десятков тысяч действующих кооперативов Союза земств и городов (Земгор) ВПК приобретал организующий гражданское общество характер. Это не могло не оказывать влияние на политические верхи и на армию. Появление на фронте структур Земгора имело огромное значение. Уполномоченные Земгора нашли в офицерской среде поддержку и понимание. В основной массе офицерский корпус русской армии состоял из разночинцев и выходцев из крестьян, тогда как политическая верхушка была аристократической. В конце концов недовольство экономическим и военным управлением приводило к созданию в обществе совершенно новых союзов. Лично Гучков имел обширные связи в военной среде.

Может показаться удивительным, что власти вообще пошли навстречу инициативе деловых кругов. Достаточно было прочесть интервью Гучкова в газете «Утро России» 23 августа 1915 года, чтобы догадаться о неприятностях, которые обещали ВПК.

«Сейчас положение России тяжелое, однако поправимое при условии, чтобы инициатива была в руках сильной власти во главе с сильным человеком. А у нас идут по пути спасения с сильным опозданием…

Нетрудно выпустить толпу на улицу, но это немыслимо в интересах обороны. Более резкие выступления радикальных партий могут повести к нежелательным эксцессам и революционизированию масс. Но в одном кадеты глубоко неправы: они не выдвинули лозунга обновления власти, в чем ощущается острая нужда. Когда кормчий слаб духом, он может быть терпим для штиля, но в момент бури, когда гибнет корабль, власть должна быть взята из неумелых рук».

«Правительство так и не пошло на уступки, требуемые буржуазией. Надежды монополистов на создание Комитета государственной обороны или Главного управления снабжения, а также и специализированного продовольственного органа на правах министерства оказались совершенно беспочвенными. Тем более не были реализованы планы подключения ВПК к системе высших государственных органов регулирования народного хозяйства. В соответствии с царским указом от 17 августа 1915 г. организуются казенно-бюрократические по своей природе центральные органы — громоздкие, неповоротливые и беспомощные Особые совещания (по обороне, продовольствию, топливу и перевозкам)» [157] .

Однако те, кому положено, знали о кричащих обстоятельствах снабжения русской армии периода Русско-японской войны.

На одном из докладов ГУГШ, от 10 декабря 1911 года, имелась пометка начальника Генерального штаба, свидетельствующая о недостатке боевых припасов в Русско-японскую войну. Была названа причина: «Во время войны 1904 г. заводы бастовали, и одна из причин, побудивших заключить мир, был недостаток снарядов и невозможность их изготовлять» [158] .

Запомним это обстоятельство, история вскоре повторится.

У Шульгина в воспоминаниях есть красочный эпизод его участия в работе Особого совещания по обороне.

«Эти Особые совещания сделаны, если так можно выразиться, вроде как кузня… Кузнец — министр всего министерства. А роль тех, кто работает мехом, т. е. роль „раздувальщиков“, исполняем мы, члены законодательных палат.

Военный министр докладывает…

— В последнее время в Ставке шли подсчеты количества снарядов, необходимого для всего фронта. В настоящее время эти подсчеты закончены. Письмом на мое имя начальник штаба Ставки просит Особое совещание по Государственной обороне довести производство снарядов до 50 „парков“ в месяц.

Среди членов Совещания происходит движение. Это ведь самый важный вопрос. Сейчас решится масштаб дела, а, следовательно, и масштаб войны, 50 „парков“, если считать на „полевые парки“, которые заключают в себе 30 000 снарядов, — это выходит полтора миллиона в месяц. Это много. Но достаточно ли?..» [159]