Константин Лагунов - Так было

Все это не раз испытала Полина Михайловна. Потому и не прилегла на мягкую зелень: боялась — закачает, заласкает, усыпит.

— Что нового, Полина Михайловна? — Новожилова осторожно тронула Федотову за локоть.

— Да что нового, — задумчиво повторила та и умолкла. Машинально вынула гребенку из головы, провела по коротко остриженным светлым волосам. — Хорошего пока мало…

Бабы придвинулись поближе, чтобы лучше слышать. Знали: сейчас пойдет разговор о войне. А там мужья и сыновья. Тут и не хочешь, да будешь слушать, забыв и про усталость, и про сон.

— На фронте тяжело. Немцы снова наступают. Прут напролом. Такие бои сейчас развернулись…

Она рассказывала подробно и долго. Слушали жадно. Только забывшись, иногда вздохнет кто-нибудь или воскликнет: «О господи!» — и снова повиснет над лугом осторожная тишина. А Федотова вдруг оборвала рассказ на полуслове, положила руку на плечо Новожиловой и долго молчала.

А когда снова заговорила, ее голос зазвучал уверенней и звонче:

— Теперь, бабоньки, не сорок первый. Гитлеру наши мужики уже не один зуб выбили, не одно ребро поломали. Сбили с фашистов спесь наши солдаты. И как ни лютует, как ни злобствует враг, а от разгрома его ничто не спасет. Недалек час, когда погоним их с родной земли и русский солдат войдет в Германию. И будет на нашей улице великая победа и великая радость. Вернутся домой воины-победители. Так будет. И уже скоро…

Она замолчала, торопливо смахнула слезы с ресниц. «Совсем раскисла, — упрекнула она себя. — Издергалась. Чуть что, и слезы. Надо взять себя в руки». Опустила глаза, плотно сжала дрожащие губы.

— Правда это. Все правда, — с глубоким вздохом произнесла сидевшая рядом пожилая женщина. — Так оно все и будет. Победят и вернутся. Только придет ли мой Сафрон?

— Будешь ждать — придет.

— Ждать… Ох-хо-хо. Трудно.

вдруг четко выговорил чистый грудной девичий голос. И над поляной, над людьми поднялась невысокая девушка. Костер осветил ее алым заревом с ног до головы, и вся она показалась необыкновенно яркой. Золотые завитки волос упали на лоб. Широко раскрытые глаза блестят. С силой стиснув руки, она прижала их к груди и повела стих, как песню, чем дальше, тем задушевнее и взволнованнее:

Полина Михайловна окинула взглядом лица женщин и увидела, что все они плачут. Плачут открыто, не таясь. А та незнакомая девушка, сама едва сдерживая рыдания, читала и читала:

Не было ни аплодисментов, ни возгласов восторга. Сидевшая рядом с девушкой пожилая женщина привлекла ее к себе, сказала:

— Спасибо, доченька.

— Да это же Зоя Козлова, наш худрук! — удивилась Полина Михайловна. — Как она сюда попала?

— Райком комсомола прислал молодежную бригаду создать. Характерная девка. Поговорила она с нашими, а те — «возьми, мол, сама косу да покоси». А она из Ленинграда. Косы-то, наверное, и во сне не видела. А все-таки взяла. Все руки косовищем изорвала. Такие кровавые мозоли набила — страшно смотреть. Сегодня дала норму. Стоящий человек. И шибко грамотная. Вечером соберет девчат и давай им по памяти книги читать. Часа два без передышки. Или про Ленинград рассказывает. Как по-писаному. Она говорит, а ты ровно видишь все.

— Бывает, — улыбнулась Федотова и, привстав, позвала Зою:

— Товарищ Козлова!

— Да?

Зоя подошла к потухающему костру, присела на корточки. Широко открытые глаза посмотрели на Полину Михайловну с ласковой внимательностью.

— Ты знаешь, чье это стихотворение?

— К стыду своему, до сих пор не знаю автора. Как-то ко мне пришла Аня Таран с письмом от своего жениха. В письме и было стихотворение. Потом и другие девушки получали с фронта письма с этими стихами. И никто не указывает автора.

— Хорошо. Спасибо тебе. А стихи эти написал поэт Симонов. В «Правде» они были напечатаны. Знаешь такого?

— Как же. Мы сейчас с кружковцами его «Русские люди» репетируем. Чудесная вещь.

— Читала. Хорошая пьеса. Ну, иди к девчатам, мы с тобой еще встретимся.

Зоя ушла. Полина Михайловна повернулась к Новожиловой.

— Как народ работает?

— Те, что здесь, — хорошо. Не пожалуюсь. Только мало их. Почитай, все, у кого малыши, в деревне остались. Уперлись, и все.

— Без них не осилить?

— Куда там. И половины не скосим…

Постепенно в беседу втянулись почти все женщины. И начался неторопливый, тягучий разговор о житейских делах. Поговорили о погоде, о сенокосе, о надоях. Потом разговор перекинулся к школе. Нет тетрадей, некому преподавать математику, не в чем ходить детишкам. Федотова вынула из полевой сумки блокнот, записала карандашом: «Математик».

— Тетрадей мало. Учебников тоже. Этого не обещаю. Насчет обуви завтра подумаем с Новожиловой, посмотрим, что есть в сельпо. Можно бы пошить ребятишкам какие ни то сапожишки. Попробую раздобыть для этого брезент в МТС.

Потом поговорили о хлебе. Всходы хорошие, да поздние. Созреет ли, удастся ли убрать? Недобрым словом помянули бывшего председателя.

Ночь налилась чернотой. В темном небе замаячили звезды. А разговор на стане косарей все не стихал.

Федотову стал морить сон. Она изо всех сил боролась с ним, но безуспешно. Несколько раз клюнув носом, призналась Новожиловой:

— Сон долит — спасу нет.

— И то пора, — поддержала ее Новожилова. — Пошли, бабы, на покой. Спать-то осталось всего ничего.

Женщины разошлись по шалашам. Вполголоса переговариваясь, укладывались спать. Скоро затихли людские голоса. Только слышалось стрекотание кузнечиков да издали долетали глухие удары лошадиных ботал. Вдалеке разом вспыхнула песня.

— Вот молодежь, — с легкой завистью произнесла Полина Михайловна.

— Это Зоя с девчатами репетирует. Хотят прямо на покосе концерт устроить.

— Славная девушка.

— Славная.

Догорел и потух костер. Улеглись спать неугомонные девчата. Густая черная тишина навалилась на землю и придавила все звуки. Даже ветер не прошумит в ветвях. Люди спят. Усталые тела отдыхают в коротком страдном сне. Они неподвижны. В поздний ночной час к изголовьям спящих слетают сны. У всех они разные, каждому — свой. И все, о чем мечталось, что казалось невыполнимым и несбыточным, стало легко достижимым. И наесться можно вдоволь самого вкусного. И с любимым намиловаться, и без вести пропавшего мужа в дом впустить… Стонут, всхлипывают, воркуют и смеются бабы во сне. Как хорошо, что природа даровала человеку волшебное блаженство сна!..