Игорь Синицин - Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя

Юрий Владимирович настолько заинтересовался такой системой борьбы с алкоголизмом, что просил меня получить через ПГУ от резидентов КГБ в Скандинавии подробные справки на эту тему с экономическими выкладками. Записку Углова и обобщенную справку по докладам резидентов, как я узнал позже, он показывал Брежневу и Суслову. Генсек, который был сам не дурак выпить, оставил ее без внимания, а Суслов проявил довольно поверхностный интерес. Но знакомство второго секретаря ЦК КПСС с документами, в которых высказывались конкретные предложения по созданию в СССР Общества трезвости и принятию реальной программы создания сети читален, спортивных объектов, малых предприятий общественного питания и прочих возможностей для замещения гипертрофированного потребления спиртных напитков, не имело никаких последствий. Ибо правящая партия за 80 лет своего руководства обществом как ничего не дала народу, могущего отвлечь его от пьянства, так и не собиралась делать это впредь. Ни работающего Общества трезвости, ни комфортабельного, чистого, ухоженного жилища, ни какой-либо пропаганды устройства интерьеров квартир и увеличения выпуска для населения мебели и бытовых приборов, ни уютных клубов, читален, спортзалов, бассейнов, других общественных центров с буфетами, дешевыми народными столовыми, чайными, кафе, где можно было бы выпить чашку чаю, кофе или стакан безалкогольного напитка, в России до сих пор не появилось. Сами слова «кофе», «какао», «шоколад» стали в устах пьющего и живущего в нищете народа ироническими и издевательскими. И наоборот, пьянство приобрело благородное обозначение — «отдых».

Что касается Андропова, то в мае 1982 года, будучи еще председателем КГБ, Юрий Владимирович обратился-таки к Брежневу и в политбюро с запиской, в которой ставил вопрос о необходимости принятия партией постановления по усилению борьбы с пьянством. Прошло всего пять лет, как председатель «озадачил», то есть поставил задачу мощным, но «с холодной головой» идеологам-чекистам: подготовить соответствующую записку в ЦК КПСС.

Но как раз в 1982 году в Кремле началась «пятилетка похорон». Ее этапы крайне негативно сказались на обсуждении в партийном ареопаге этого коренного вопроса. В начале 1982 года умер Суслов, который был за борьбу с пьянством, а Андропов через несколько дней после внесения записки в «инстанцию» был избран безвластным секретарем ЦК. Для рассмотрения записки была создана комиссия. Ее возглавил престарелый председатель Комитета партийного контроля Арвид Пельше. К осени того же года комиссия Пельше представила политбюро свои соображения. Главная мысль в них совершенно правильная: административные меры и драконовские ограничения не способны искоренить пьянство, но, наоборот, являются источником тяги к алкоголю. В проекте за подписью Пельше предлагалось увеличение производства пива, слабо-алкогольных и сухих вин, расширение сети кафе, рюмочных, современных пивных павильонов и тому подобных заведений.

Но проект не успели обсудить до смерти Брежнева, который относился к документу весьма положительно. Ведь генсек сам пытался в 1972 году начать решительную борьбу с пьянством, но его отвлекла от этого благого дела вспышка борьбы за власть.

Комиссию по подготовке антиалкогольного законодательства, после последовавшей вскоре кончины Арвида Пельше, Андропов поручил новому председателю Комитета партийного контроля — М. Соломенцеву. Но в начале 1984 года умирает Андропов. За ним через короткое время следует генсек Черненко.

Духовными отцами окончательного постановления, принявшего образ преступно-шутовского «сухого закона», стали Горбачев и Лигачев. Хотя секретарь ЦК Николай Иванович Рыжков и возвысил на заседании политбюро свой голос против предложения, Лигачев, Горбачев и Соломенцев «дожали» принятие самого идиотского постановления за все времена заседаний ПБ.

Юрий Владимирович, идя к власти, очевидно, имел в виду принять живейшее участие в решении этой проблемы. Но бюрократические партийные методы в аппарате, короткое время, отпущенное ему судьбой на вершине СССР, не дали ему возможности разрубить этот гордиев узел. Он успел начать только с конца — выпуска дешевой и доброкачественной водки, которая, по его мысли, должна была для начала вытеснить собой вреднейшую для здоровья «бормотуху» и одеколон, который частенько употребляли внутрь пьяницы. Новый дешевый сорт советской водки получил сразу же у народа любовное название «андроповка». Юрий Владимирович понимал, что одним ударом отрубить головы «зеленому змию» в России невозможно. Но начинать было надо, особенно при существующем у славянских народов крайне низком уровне законопослушания, бытовой культуры, привычек общения.

Продолжатели «дела Андропова» Горбачев и Лигачев принялись за дело борьбы с алкоголизмом столь рьяно, что спиртные напитки стали выдаваться по талонам и карточкам, а богатейшие виноградники повсеместно вырублены. Я был свидетелем такого безобразия во время одного из отпусков в Крыму, где ценнейшие и уникальные сорта виноградников знаменитого комбината «Массандра» были вырублены на глазах местного населения и отдыхающих, а запасы старинных выдержанных виноградных вин по приказу партии вылиты в канализацию. Естественно, народ проклинал таких руководителей, которые доводили самые благие идеи до абсурда. Перефразируя одного из недавних российских премьеров — «классика» русского языка, — «хотели как лучше, а получилось хуже некуда».

То, что не смогли похитить в Крыму и на Северном Кавказе немецкие оккупанты из-за того, что партизаны замуровали огромные бочки лучших вин в дальних пещерах, руководители КПСС уничтожили двумя росчерками пера — Горбачева и Лигачева.

В конце 70-х годов большой резонанс среди ближайшего окружения Андропова и Устинова вызвала аналитическая записка ЦРУ о демографической ситуации в СССР и ее вероятном развитии на ближайшие десятилетия. Насколько я помню, этот документ не был секретным в США, а широко обсуждался американскими политологами и политиками. Но когда он попал в Советский Союз, то сразу был засекречен. Произошло такое потому, что записка ЦРУ рисовала крайне неприглядную картину Системы. Кое-кто в Кремле и на Лубянке счел ее крупной акцией психологической войны против СССР.

Аналитики ЦРУ проанализировали открытые советские статистические данные о снижении рождаемости и росте абсолютной и относительной нищеты славянских народов СССР. Эти процессы сопоставили с бумом рождаемости на фоне небольшого роста относительного благосостояния в мусульманских республиках советской Средней Азии, Поволжья и Кавказа. Записка главного противника КГБ на основании этих данных делала вывод о том, что дальнейшее ослабление главенствующей культурно-организаторской роли великороссов в стране будет прогрессировать, а разъедающий Советское государство национализм — все выше поднимать голову. К сожалению, ЦРУ не ошиблось. Так, в 1979 году среди восемнадцатилетних граждан Советского Союза было 48 процентов русских, 19 — других славян, 13 — мусульман, 19 процентов прочих. Прогноз американских аналитиков на 1990 год полностью подтвердился: число русских в той же демографической группе снизилось на 5 процентов и стало 43, других славян — 18 процентов, то есть на один процент меньше. Зато число мусульман выросло до 20 процентов, число прочих сохранилось на уровне 19 процентов, то есть осталось без изменений. И это только за одно десятилетие!