Федор Раззаков - Ефремовы. Без ретуши

В середине 70-х Ефремов по-прежнему был женат на матери своего сына Михаила — Алле Покровской. Но к тому времени это был чисто формальный брак, поскольку супруги жили гостевым браком и у каждого была своя личная жизнь. Поэтому они хотя и жили на одной лестничной площадке, но в разных квартирах: Алла с сыном Мишей в одной, а Ефремов с отцом — в соседней.

Как мы помним, Ефремов на рубеже 60-х пережил яркий роман с молодой актрисой, младше на семнадцать лет, — Анастасией Вертинской. По ее словам, она тогда готова была связать свою жизнь с нашим героем, но он сам этого не захотел, вполне удовлетворенный статусом «кота, который гуляет сам по себе». Почти та же история случится с другой женщиной, которая была младше Ефремова почти на двадцать пять лет. Звали ее Светлана Родина.

Она родилась в первой половине 50-х в городе ткачих Иванове, но ткачихой стать не захотела, несмотря на то что ее мама была директором крупнейшего в городе магазина «Ткани». В итоге Светлана поступила в педагогический институт на историко-филологический факультет. Но проучилась там два года и решила ехать в Москву, чтобы учиться на актрису. Актерские гены у девушки были от отца, который в молодости прошел конкурс сразу в нескольких театральных вузах, но учебе помешала война. С фронта отец вернулся инвалидом, после ранения потерял руку. О театре пришлось забыть, и он занялся архивным делом.

Поскольку среди друзей матери было много театральных деятелей (все-таки директор магазина — нужный человек), Светлана с детства зналась с актерами. Поэтому любовь к искусству в ней бродила давно. В результате, когда ей разонравилась учеба в пединституте, она решила стать актрисой. Поехала в Москву и поступила в Школу-студию МХАТа, на курс В. Монюкова. Вместе с ней учились Станислав Жданько (тот самый, который в 1977 году нелепо погибнет от ножа), Наталья Егорова, Борис Невзоров, Александр Коршунов, Николай Попков, Людмила Дмитриева (она потом замечательно исполнит роль Сюзанны Бриссар в теледетективе «Ищите женщину»).

Вспоминает С. Родина: «Попков сразу закрутил роман с Егоровой. На первом курсе мы с ней жили в одной комнате в общежитии. Нас там было шестеро. Девчонки подобрались хорошие, только Егорова была неуправляемая — колючая, неуживчивая. С Колькой встречалась в нашей комнате, ничуть не смущаясь соседок. Повесила занавеску перед кроватью — и ладно. Я не понимала, как можно так себя вести. Мы же спать не могли!..»

Во многом из-за этого Светлана вскоре уехала из общежития и стала снимать комнату. А потом влюбилась в актера Театра имени Пушкина Александра Старостина, который в кино не снимался (исключение — эпизод в фильме «А зори здесь тихие», где он сыграл туриста в свитере). Но этот брак продлился недолго: Александра забрали в армию и невестка не смогла ужиться с его родителями. А когда муж вернулся на гражданку, Светлана вдруг поняла, что любит другого человека — Олега Ефремова. Который конечно же был не чета рядовому актеру. Впрочем, в актерской среде это распространенное явление, когда молодые актрисы тянутся не к своим коллегам-сверстникам, а к более зрелым мужчинам, да еще к тому же облеченным властными полномочиями в мире искусства.

Вспоминает С. Родина:

«Ефремов всегда был одним из моих самых любимых артистов. Фильмы с его участием я знала наизусть. «Живьем» Олега Николаевича увидела на одном из наших показов на первом курсе и влюбилась. Он был красивый, стройный, моложавый, и от него исходила особая энергия, которую раньше называли обаянием, а теперь именуют харизмой. Не случайно в «Современнике», а потом и во МХАТе у Ефремова было прозвище Фюрер, его творческой воле подчинялись даже самые упрямые и самолюбивые мужики. Что уж говорить про слабых женщин…

Под обаяние Олега Николаевича попало немало знаменитых актрис — Нина Дорошина, Татьяна Лаврова, Анастасия Вертинская, Ирина Мирошниченко, Людмила Максакова…

С двумя — сначала с Лилией Толмачевой, а потом с Аллой Покровской — он состоял в браке. Я знала, что у него есть жена Алла и дочь Настя, и ни на что не рассчитывала, обожала Ефремова издали, при случайных встречах в Школе-студии здоровалась и смущенно опускала глаза. Он в ответ улыбался с характерным лукавым прищуром: «Ну, здравствуйте, здравствуйте». Олег Николаевич у нас появлялся довольно редко, хоть и заведовал кафедрой актерского мастерства. МХАТ переживал эпоху перемен, и он целыми днями пропадал в театре, пытался вдохнуть в него новую жизнь. В то время шли репетиции «Сталеваров», мы, студенты, на них бывали. На сцене полыхали огнем доменные печи, народные артисты в спецовках и касках боролись за производительность труда. Это было удивительно, ново, свежо.

На втором курсе я тоже стала играть во МХАТе — Монюков взял меня в свой спектакль «Долги наши». Такое в академическом театре случалось редко — чтобы студентке доверили не просто роль со словами, а еще и одну из главных. Конечно, не Джульетту или Нину Заречную, а всего лишь… мальчика Юру, но однокурсники все равно завидовали. В труппе приняли хорошо. Моей «сценической мамой» была Любовь Стриженова — жена секс-символа 60-х Олега Стриженова, тоже актера МХАТа. Их брак трещал по швам. Несколько раз я становилась невольной свидетельницей семейных разборок.

Однажды сидим в гримерке — Кира Головко, Стриженова и я, — и вдруг дверь распахивается и на пороге появляется Олег:

— Сидишь, лясы точишь, а до мужа дела нет! Вы только посмотрите, в чем хожу! — и спускает брюки. Мы с Кирой Николаевной дружно ахаем: белье Стриженова подпоясано солдатским ремнем. — До чего дошло! Ни в одних трусах нет резинки, — возмущается он.

Люба вспыхивает:

— Что за цирк?

— Я хочу, чтобы тебе стало стыдно хотя бы перед чужими людьми!

Вскоре они разошлись. Сыну Любы и Олега Саше было года четыре. Мать приводила мальчика в театр…

Во мне не было ничего мальчишеского, но никого это не смущало. После премьеры все поздравляли с успешным дебютом. Я была на седьмом небе от счастья, хотя, если бы не мальчик Юра, могла получить главную роль в спектакле «Современника» «Валентин и Валентина», из которого по беременности ушла Ирина Акулова. Ей срочно искали замену. Олег Табаков (он тогда был директором театра) лично просил Карлыча разрешить мне порепетировать Валентину. Тот отказал — на носу премьера во МХАТе.

Я не обижалась, думала — наш мастер боится потерять перспективную студентку. Сам Ефремов как-то сделал мне через него комплимент. Мы с Невзоровым исполняли отрывок из «Бесов» Достоевского, Олег Николаевич присутствовал на показе. На следующий день на занятиях по мастерству актера Монюков при всех вдруг сказал: